Большое внимание уделялось внешнеполитическими экспертами демократов «революции растущих надежд» – активизации национально-освободительного движения и образованию молодых независимых государств. Усилиями таких фигур, как Ч. Боулс, Э. Стивенсон, У. Дуглас, Г. Хэмфри, была создана модель отношений с этими странами, основанная на оказании экономической помощи и усилении американского культурно-психологического влияния.
Формирование программы действий, основываясь на которой демократы могли рассчитывать на успех на выборах, требовало объединения подходов различных партийных группировок к международным проблемам. В качестве фигуры, способной решить эту задачу, выдвинулся Дж. Кеннеди. Его внешнеполитическая концепция, синтезируя основные элементы различных фракций либеральных демократов, отражала процесс изменения и возрастание степени альтернативности предложений оппозиции. От признания отсутствия общих интересов у государств противоположных общественных систем ведущие группировки демократов переходили к пониманию того, что эти страны имели определенную сферу общих интересов и между ними возможно сотрудничество.
Такой ход событий отражал, в сущности, процесс объединения двух течений либерально-реформистской внешнеполитической традиции – интервенционистского и более умеренного – социал-реформистского, которые разошлись в начале послевоенного периода. Это объединение обеспечивало выдвижение внешнеполитической программы, приемлемой для основных партийных группировок.
§ 2. Британская политика «умеренной достаточности» в зоне Персидского залива
Там, к востоку от Суэца, злу с добром – цена одна,
Десять заповедей – сказки, и кто жаждет – пьет до дна,
Кличет голос колокольный, и привольно будет мне
Лишь у пагоды старинной, в полуденной стороне
На дороге в Мандалай,
Где суда стоят у свай, —
Мы кладем больных под тенты и идем на Мандалай.
О, дорога в Мандалай,
Где летучим рыбам рай
И зарю раскатом грома из-за моря шлет Китай!
[646] Происхождение фразы «политика “к Востоку от Суэца”» ведется именно от стихотворения классика британской литературы Р. Киплинга «Мандалай», написанного в 1890 г. Тогда Великобритания была на пике своего имперского могущества.
Под политико-географическим понятием «к Востоку от Суэца» подразумевалась военно-логистическая структура британского присутствия, идущая из Средиземного моря через Суэцкий канал или через мыс Доброй Надежды в Индию, Юго-Восточную Азию и Австралию.
В этот географический ареал входила и зона Персидского залива, политическая геометрия которого к началу 1960-х гг. начинает переживать изменения. На смену квазиколониальному британскому управлению в регион приходит принципиально новый «актор» – США. Вашингтон, приступивший к фактическому пересмотру регионального баланса сил в рамках построения Pax Americana, начал использовать механизм «особых англо-американских отношений» в своих интересах. Императивом этого процесса стало плавное вытеснение Великобритании из зоны Персидского залива. В основе постепенного «ухода» Британии лежала не только объективная закономерность развития биполярной системы, но и сознательная политика Лондона на «отказ от излишних обязательств».
Военно-политическая неудача, которую потерпела Англия в ходе Суэцкого кризиса, вкупе с ослаблением ее национальной экономики принудила британский истеблишмент к реформированию системы обязательств и отношений со странами «третьего мира». Придя к власти, кабинет Г. Макмиллана начал развивать новый принцип британской внешней политики – «к востоку от Суэца».
В общих чертах новая внешнеполитическая концепция выражалась в стремлении остаться в пуле великих держав, однако добиваться этого при меньших финансовых издержках, чем это пытались сделать послевоенные консервативные кабинеты У. Черчилля и Э. Идена. В военно-политическом измерении курс «к востоку от Суэца» выражался в трех принципах: обеспечение бесперебойного функционирования главных экономических и логистических магистралей зоны Персидского залива; поддержание спокойствия в зоне британских владений на восточном побережье Африки; защита британских интересов в зоне Индийского океана и Юго-Восточной Азии
[647].
Сразу после окончания Суэцкого кризиса различные исследователи, пытаясь сформулировать положение Великобритании в мире, выбрали весьма обтекаемую словесную формулу «Англия на перепутье». Несомненно, это указывало на поиск британским истеблишментом новой роли своей страны на мировой арене после распада империи и снижения ее экономического и политического потенциала
[648].
События Суэцкого кризиса продемонстрировали, насколько «старая» колониальная логика с ее силовым подходом к решению политических задач не соответствовала реалиям Ближнего Востока середины 1950-х гг. Суэцкий кризис изменил баланс сил в регионе и стал «последним имперским приключением», как называли его современники.
Великобритания вышла из Суэцкого кризиса проигравшей стороной. Это было очевидно и руководству Великобритании. Дискредитировав себя в глазах арабов и не сумев провести силовую акцию должным образом, Англия была вынуждена умерить свои аппетиты и отказаться от роли «полицейского» на Ближнем Востоке.
Анализируя военный аспект «поражения», бывший премьер-министр Э. Иден говорил, что «если бы Великобритания имела политическую возможность, то военная фаза операции закончилась бы в срок нескольких недель»
[649]. Но главной своей ошибкой, как бывшего главы Великобритании, Иден считал то, что «мы слишком поздно прочитали работу Насера «Философия революции»
[650].
Иден был, безусловно, прав. Великобритания слишком поздно разглядела в действиях Насера знаки качественно нового явления – панарабизма, которое поставило вопрос об уходе Англии из региона в плоскость реальной политики.
Бурное обсуждение ближневосточной политики Великобритании станет на долгое время неотъемлемой частью политической риторики, как правительства, так и его оппонентов из Лейбористской партии. «Страх Суэца», боязнь повторить ошибки 1956 г. были действенными аргументами консерваторов для развития новой, постсуэцкой внешней политики. «Suez affair» не только бросал тень на Энтони Идена, но и мешал развитию должного англо-американского диалога.
