Но первостепенное значение для Вашингтона тогда имели безопасность и стабильность Саудовской Аравии, одного из главных союзников США на Ближнем Востоке. Вскоре после признания ЙАР в Джидде прошла встреча принца Фейсала и посла США в Саудовской Аравии Харта. Фейсал вновь повторил, что, «приняв план урегулирования, Вашингтон пошел на поводу у Насера»
[893]. Другими словами, принц Фейсал Насеру не верил, но, как показали дальнейшие события, сам Насер тоже не особенно верил в реалистичность договоренностей с Саудовской Аравией и Иорданией.
Первые тревожные сообщения в Вашингтон стали поступать уже в конце декабря 1962 г. 30 декабря посол США в ОАР Дж. Бэдоу пересылает в Вашингтон отчет о первой после начала процесса урегулирования беседы с Г. А. Насером, в ходе которой тот подчеркнул, что «ОАР в данной ситуации – лишь реагирующая сторона»
[894]. Это заявление фактически перечеркивало идею американской версии урегулирования. Ведь согласно плану ОАР должна была стать чуть ли не главной движущей силой разрешения йеменского конфликта
[895].
Ситуация окончательно изменилась менее чем через 12 часов. В этот же день с территории ОАР был совершен авиаудар по целям в приграничном районе Нейран на территории Саудовской Аравии. В условиях, когда Вашингтон публично заявлял о начале процесса урегулирования, новые бомбежки в районе йеменского конфликта осложняли перспективы урегулирования.
Днем 31 декабря Госдепартамент направил в Каир, Джидду, Амман, Таиз и Лондон телеграмму, в которой госсекретарь Дин Раск прямо указал, что «любая попытка поставить под сомнение территориальную целостность Саудовской Аравии отныне будет рассматриваться как удар по национальным интересам США»
[896]. Фактически внешнеполитический курс США в йеменском конфликте сделал крутой поворот. «Пойдя на дипломатическое признание ЙАР, американская сторона продемонстрировала свою волю к мирному урегулированию конфликта. <…> В условиях, когда места уверенности в мирных намерениях ОАР и ЙАР больше не осталось, становится крайне сложно представить будущее политики сотрудничества между США и ОАР», – писал Д. Раск
[897]. Мирный процесс затухал, не успев начаться.
2 января 1963 г. помощник госсекретаря по вопросам Ближнего Востока и Южной Азии Ф. Телбот направил Д. Раску меморандум, в котором представил анализ йеменской ситуации с учетом последних заявлений Насера и действий ОАР в зоне конфликта. Главная мысль документа заключалась в необходимости «выбрать срединный путь, который будет отличаться от английской курса на строгий статус-кво в регионе, но и не будет потворствовать излишнему доминированию ОАР». Главным конкурентным преимуществом в диалоге с Насером Телбот считал «привлекательность сотрудничества со странами Запада в экономической сфере»
[898]. Общая тональность меморандума носила пронасеровский характер. По мнению Ф. Телбота, «ОАР продолжает быть самым мощным государством Ближнего Востока, и если руководство ОАР вознамерится направить свои усилия против США, то в региональном масштабе оно способно причинить урон их интересам»
[899].
Впрочем, пронасеровский подход к йеменской проблеме продолжали разделять не только в Госдепе. В тот же день глава СНБ Р. Комер направил помощнику президента по национальной безопасности МакДжорджу Банди меморандум. «США должны отнестись к требованиям Саудовской Аравии о военной помощи со всей осторожностью», – говорилось в этом документе. – «Мы получим большую войну, если Саудовцы начнут наносить бомбовые удары по Сане и египетским силам, используя при этом американские бомбардировщики»
[900], – подчеркивал автор меморандума. Но главное, он просил у Банди поддержки в выработке общей позиции администрации в отношении Насера: «Нам нужно его немного припугнуть, но Госдеп считает, что это его уязвит. Мне нужна ваша помощь. Несколько жестких слов способны спасти нашу насеровскую политику»
[901].
Схожую точку зрения разделяли в тот момент и военные. 2 января командующий ВВС США генерал Кертис Ле Мэй направил на имя министра обороны США Роберта Макнамары пространную телеграмму, в которой говорил «о нежелательности применения прямой военной силы в зоне конфликта, в силу того, что политические рычаги себя не исчерпали, а акт демонстрации силы может быть расценен как первый шаг на пути широкомасштабной военной акции». Вместе с тем он подчеркивал, что «в случае необходимости ОКНШ располагало разработанным планом военной операции в зоне Аравийского полуострова». Срок тактического развертывания сил ВМФ и ВВС США в зоне конфликта составлял 48 часов
[902].
11 января советник президента по национальной безопасности МакДжордж Банди направил председателю ОКНШ М. Тейлору меморандум, в котором говорил о нежелательности военного вмешательства США в йеменский конфликт и привлечения 6-го флота ВМФ США к операции. Как и Дж. Бэдоу, Банди отталкивался от действий США в ходе Ливанского кризиса 1958 г., когда «прямое военное вмешательство Вашингтона хотя и удержало ситуацию в Ливане», но привело к обострению отношений с СССР. «В случае если мы ввяжемся в эту гражданскую войну, мы вряд ли переубедим Насера и Фейсала, но точно ускорим приход русских, в итоге окажемся между двух огней»
[903]. «Наша задача, – писал Банди, – сделать жест, который даст нам реальные плоды. <…> Но привлечение 6-го флота к операции – это слишком. Даже если Насер повторит бомбежки Найрана, мы все равно не станем бомбить территорию ОАР, а значит, лишь выставим себя в роли бумажного тигра. И надо ли нам вообще было лезть в этот край, если бы не нефть»
[904], – резюмировал Банди.
Особняком по этому вопросу стояло мнение посла США в ОАР Дж. Бэдоу, который признавал на текущем этапе необходимость оказания помощи Саудовской Аравии: начать морское патрулирование Красного моря вдоль береговой линии Йемена, а также направить в зону йеменско-саудовской границы американских военных специалистов. Бэдоу подчеркивал, что режим Саудитов «стоит близко к пропасти, и задача США – не дать ему пасть»
[905].
Даже при наличии спора о тактических аспектах политики США в отношении гражданской войны в Йемене, ни один из представителей истеблишмента не говорил о советской угрозе. Напротив, все рассуждения основывались на магистральном конфликте Насера и Фейсала, а также необходимости для США и Великобритании не допустить перебоев в работе нефтяного рынка Персидского залива.
