Несмотря на то что Леони была настороже, ей трудно было не оценить его лесть. Они с сестрами много трудились, чтобы добиться того, что у них сейчас имелось. А имелось у них не очень многое. Финансовый успех только-только начал приходить, и Леони прекрасно понимала, что на это пока нельзя полностью рассчитывать. В мире моды крах может случиться за одну ночь из-за природной катастрофы или по женской прихоти. Дела Общества модисток они вели с величайшей осторожностью, не увеличивали расходов на него больше, чем могли покрыть из наличных денег.
Сестры учредили его ради кузины Эммы, которая дала крышу над головой и образование трем беспризорным девочкам. Она научила их шить прекрасные вещи и уберегла от бесцельной и бродяжьей судьбы их родителей.
Эмма умерла слишком рано, вкусив лишь самые первые плоды собственного успеха.
Леони холодно его поблагодарила.
— Вообще-то уют для нас не самое главное. Мы бы предпочли расшириться. Например, на соседнее здание.
— Осмелюсь заметить, пространство для расширения всегда найдется.
Теперь они вышли из зоны досягаемости для посторонних ушей.
— Ладно, я в полном недоумении, — сказала она. — Вы просто забрели к нам и решили посмотреть, как тут все устроено, или у вас есть какой-то конкретный план?
— Конкретный, — признался Лисберн. — Суонтон поручил мне ознакомиться с вашей благотворительной деятельностью. Он хочет собрать для вас денег, пока его все обожают. Вы же знаете, как публика непостоянна, в особенности ее женская часть.
— Он поручил вам… — повторила она.
— Если быть точным, я сам вызвался, — сказал маркиз. — С большим желанием. Сейчас у меня всего два дела. Первое — наблюдать за ним и слушать его, когда он сочиняет. Второе — все время находиться рядом, якобы для того, чтобы защищать Суонтона от девиц, одержимых поэзией. Хотя пользы в этом смысле от меня мало. Я лишь обогащаю себя поучительным опытом становиться невидимым для женской половины человечества.
— Не падайте духом, — успокоила его Леони. — Вы не стали невидимкой ни для Матрон, ни для девушек в мастерской.
— Пусть так, но я получил большое удовольствие от знакомства с вашей работой.
У нее в голове сразу же закрутились мысли: «Что? Что он обнаружил? Что увидел? Зачем?»
Внешне, на ее лице не дрогнул ни один мускул.
— Как-то это утомительно звучит.
— Я удостоверился, что у вас проблем больше, чем можно предположить, — сообщил он. — Вы с вашими сестрами странно немногословны насчет своей благотворительной деятельности.
Мысли сразу перестали бешено крутиться: «Ах, это… Тогда все в порядке».
— Тут нечем хвастаться.
— Как нечем? — Обернувшись, Лисберн посмотрел на дверь комнаты, откуда они вышли. — Я всегда жил в защищенном мире. Не думайте, что я когда-нибудь видел в одном помещении столько девушек, которые вели… — Он замолчал, потом, прикрыв глаза, задумался. — Давайте скажем так — бесприютную жизнь. — Лисберн неожиданно открыл глаза и пристально вгляделся в мисс Нуаро, отчего ей стало неспокойно. — Вы добились интересных результатов. Это что-то вроде испытания.
— Это всего лишь работа, — сказала она. — Некоторые девушки начинают проявлять больше способностей, чем другие. Для «Модного дома Науро» мы отбираем самые сливки. Обучаем их и натаскиваем и, разумеется, знаем, что получаем в ответ. Они нам интересны, не то что вашим герцогиням и виконтессам. Но это не филантропия в чистом виде.
— Факт остается фактом — вы подбираете их на улицах, в сиротских приютах и работных домах.
Леони улыбнулась.
— Нам это обходится недорого. Иногда вообще даром.
Она провела его в маленькую комнатку, где в витринах были выставлены образцы работ, выполненных девушками.
— Если ваша светлость соблаговолит купить какую-нибудь безделушку, сделанную их руками, они будут в восторге.
Подойдя к одной из витрин, Леони открыла стеклянную дверцу.
Лисберн постоял секунду, разглядывая подушечки для булавок, носовые платки, шарфы, кошельки и все в таком роде.
— Мисс Нуаро, — позвал он.
Она подняла на него глаза. С пораженным видом маркиз продолжал разглядывать содержимое витрины.
— Все это сделали девушки? Девушки из той мастерской?
— Да. Помните, Матрон сказала, что мы пополняем наш фонд, продавая их работы?
— Помню, — сказал он. — Но я не… — Неожиданно он отвернулся и отошел к небольшому окну. Сложив руки за спиной, стал смотреть на улицу.
Леони была сбита с толку. Она взглянула на витрину, потом на его спину в отлично подогнанном сюртуке.
Ей показалось, что прошло много времени, когда Лисберн отвернулся от окна. И с легкой улыбкой вернулся к витрине.
— Я тронут, — сказал он. — Чуть ли не до слез. И очень рад, что пришел сюда вместо Суонтона. Он бы обрыдался здесь, а потом написал бы элегию из пятидесяти строф о потерянной невинности, или о надругательстве над невинностью, или еще какую-нибудь ерунду. К счастью, здесь только я, и теперь публике не угрожает страдание от стихов, вдохновленных этим местом.
На миг она растерялась. Но быстро справилась с собой, логический склад ума пришел на помощь. Он мог испытывать настоящее сочувствие к девушкам, а мог разыграть страдания большого и щедрого сердца, как это часто делают аристократы. Филантропия для них была сродни обязанности, и они выставляли ее напоказ, в действительности не переживая ни о чем. Если бы, по крайней мере, половина из них проявила настоящую заботу о таких девушках, Лондон стал бы другим городом.
Но совершенно не важно, что он чувствует на самом деле, пришлось напомнить себе Леони. Девушки — вот что важно. А деньги — это деньги, предлагают ли их от чистого сердца, или чтобы покрасоваться.
— Мне кажется, поэзия вашего друга заразила вас непомерной чувствительностью.
— Может, и так, мадам, но я хотел бы посмотреть на человека, который смог бы устоять перед этим. — Он показал в сторону витрины. — Взгляните на эти маленькие сердечки, на цветочки и причудливые завитушки, на лилии, на кружево. Все это сделали те, кто не понаслышке знаком с потерями, нищетой и насилием.
Леони посмотрела на перчатки и носовые платки.
— Девушки никогда не видели картин Боттичелли, — напомнила она. — Если им хочется присутствия красоты в их жизни, они создают все это.
— Мадам, — сказал Лисберн. — Вам обязательно разбивать мне сердце окончательно?
Леони посмотрела в его зелено-золотистые глаза и подумала о том, как легко утонуть в них. Эти глаза, как и его низкий голос, казалось, обещали целый мир. Они словно приглашали открыть завораживающие глубины характера и секреты, которыми больше никто не владел в целой вселенной.
— Итак, означает ли это, что вы что-нибудь купите?
