Наводящая ужас картина возникла в его воображении, и тут он услышал, как Суонтон с грохотом поставил тарелку с завтраком на стол.
— Что-то ты плохо выглядишь, — заметил он. — Этот плут Фокс разузнал о том, что ты купил сотню подушечек для булавок?
— Кузина Глэдис прочла поэму, — сообщил он. — На публике!
— Это та самая девушка с мелодичным голосом? Я не против послушать, как она будет читать мои стихи. Может, в ее исполнении они станут звучать лучше.
Отложив газету, Лисберн бросил на него взгляд через стол.
— Она читала «Лисистрату», — сказал он. — Сама ее перевела!
Светло-голубые глаза Суонтона широко открылись.
— Но ведь это — та самая поэма про женщин. Идет Пелопоннесская война. Все женщины объединяются, чтобы остановить ее, и для этого отказывают мужьям в… — Он изобразил понятный всем мужчинам жест, обозначающий совокупление. — Это же непристойность. Где она ее только нашла? Поэма явно не входит в учебную программу для девиц. Или я слишком долго не наведывался в Англию?
— Ее воспитывали не так, как обычно воспитывают женщин, — заметил Лисберн. — А отец редко бывал дома. Она выучила греческий и латынь и, наверное, читала то, что ей нравилось. Я поверить не могу, что Глэдис на такое осмелилась. Она что, добивается того, чтобы общество отвергло ее?
Да, тогда он выиграет пари у мисс Нуаро! Но это не означало, что ему хотелось, чтобы Глэдис унизила себя перед всеми. Опять! Его не было в Лондоне, когда состоялся ее дебют, но мать Клары — леди Уорфорд, которая опекала Глэдис, в полном отчаянии и подробно описала все произошедшее. Другие — тоже, правда, не так сочувственно, потому что за короткий срок Глэдис удалось заставить всех возненавидеть себя.
Каждый год толпы девушек в первый раз выходят в свет. Естественно, не у всех дебюты проходят удачно. Но по общим отзывам, катастрофа, случившаяся с Глэдис, была настолько впечатляющей, что заложила новую систему оценок.
— Дай-ка взглянуть. — Выхватив у него газету, Суонтон быстро прочел заметку. — Здесь нет ничего скандального. Она «почтила» компанию и «развлекла» ее. Судя по всему, наиболее грубые места поэмы были вычищены в ее варианте. Если бы она шокировала и оскорбила слушателей, «Обозрение» с удовольствием описало бы это. — Он вернул газету.
— А вдруг нет? Что если в «Обозрении» решили, что лучшая отвага — это осторожность. Все-таки ее отец — Боулсворт. Ты ведь его помнишь? На похоронах моего отца?
— Разве такое забудешь? — отозвался Суонтон. — Кошмарный тип! Мне кажется, именно в этом заключается секрет всех его военных побед. Лишь услышав его голос, враги бросаются наутек, визжа, как девчонки. Я бы именно так поступил. Значит, твоя кузина Глэдис — его дочь? Бедняжка! А может, все не так безнадежно, как кажется со стороны. Девушка, которая перевела «Лисистрату», да еще прочла ее вслух, да еще в «Олмаке»… Похоже, у девушки решительный характер.
Лисберн уставился на кузена.
— Похоже? О чем ты говоришь? Ты же видел ее, и не один раз. Или не можешь вспомнить? Генерал ведь привозил ее на похороны моего отца.
Суонтон покачал головой.
— Те дни прячутся за дымкой скорби. Отчетливо помню генерала. Целеустремленная личность, как бык.
— На днях она была в Британском Институте. — Лисберн начал терять терпение. Как можно, хоть раз увидев Глэдис, забыть ее. Захочешь — не забудешь. — Вместе с Кларой. Ты ведь помнишь. Должно быть, даже говорил с ними. Я не сомневаюсь, что мы где-то еще сталкивались.
Суонтон пожал плечами.
— Тут везде так много молоденьких девушек. Их лица сливаются. — Он опять покачал головой. — Но твоя кузина Глэдис не разговаривала со мной. Я бы ни за что не забыл ее голос, услышав хоть раз. — Потом опустил глаза в свою тарелку. Наверное, чтобы вспомнить, зачем она тут стоит. Потом все-таки вспомнил, потому что взялся за вилку с ножом и принялся есть.
Днем раньше Лисберн намекнул бы своему кузену, чем именно прославилась Глэдис. Но, вспомнив замечание мисс Нуаро, он решил не касаться этой темы.
А вот ее отец — другое дело.
— Даже Том Фокс не решился вызывать гнев Боулсворта, — заметил он.
— Если бы твоя кузина решилась вызвать гнев патронесс «Олмака», все бы сразу об этом узнали. — Суонтон жевал в тишине. — Есть единственный способ узнать, сделала ли она себя персоной нон грата. Леди Глэдис ведь остановилась у Уорфордов, да? Давай нанесем им визит.
Если личность Глэдис не произвела никакого впечатления на Суонтона, то Лисберн предпочел бы, чтобы ничего не менялось в этом смысле. Он в жизни не поверил бы, что Глэдис ни с того ни с сего вдруг станет привлекательной с мужской точки зрения, однако ему было прекрасно известно, что иногда Суонтон видит в людях то, что хочет увидеть. Он не большой знаток женщин. Кроме того, поэт мягкосердечен и слишком легко поддается чужому влиянию. Так что силой воображения он мог бы создать неземной образ Глэдис и капитулировать перед ним.
Перспектива того, что Суонтон попадет в западню к Боулсворту и его дочери, а чувствительная душа поэта погибнет безвозвратно, была слишком ужасна, чтобы стоять в стороне.
Есть пари или нет — неважно, в этом случае у Лисберна не оставалось никакого другого выбора, кроме как вмешаться.
— У тебя нет времени на визиты вежливости, — напомнил он. — Ты сам плакался вчера, что должен написать полудюжину поэм меньше чем за неделю. Я сегодня вечером сам съезжу к Уорфордам, после того, как схлынет волна обожателей Клары. И расскажу обо всем, когда вернусь.
Глава 6
Как часто мы наблюдаем изменения в выражении лица под влиянием чувств! И как велико количество метаморфоз, происходящих с красотой, которые возникают, когда Мода взмахнет своей волшебной палочкой! Неистощимая в средствах, она властвует над женской половиной человечества с особым деспотизмом.
«Ассамблея красоты», 1827 г.
Четверг, вечер
Этим вечером лорд Лисберн постоянно слышал одни и те же разговоры. И в особняке Уорфордов, и везде. Он так и не смог поверить в то, о чем все говорили. Ему нужно было увидеть это своими глазами.
Сидя в открытом экипаже, который катил его в Гайд-парк, он не мог не заметить серого неба, не обещавшего ничего приятного, и давящей атмосферы. Но это было где-то там, в вышине. А вот рядом с ним, на улице, по которой он проезжал, царила суматоха — мчались кареты, метались животные, суетились люди. Сегодня суматоха какая-то более оживленная, чем обычно. Но мысли Саймона были главным образом сосредоточены на феномене, появление которого ожидалось сегодня на участке земли размером в четыре сотни акров.
От улицы Сент-Джеймс-стрит до Гайд-парка расстояние невелико. Проблема заключалась в том, что сейчас все — под «все» имеется в виду «всякий» — двигались в одном направлении. Даже несмотря на то, что сезон почти закончился, высший свет мог выставить такое количество экипажей и всадников, которых хватило бы для того, чтобы заполнить ими парк в это время дня, которое знать считала своим по закону. Сегодня в особенности. Все хотели очутиться там, куда леди Глэдис Фэрфакс отправилась вместе со своей кузиной леди Кларой.
