— Так как она молода и хороша собой, эта парочка без колебаний начала искать к ней подходы, — задумчиво произнес Саймон. — Хотя, может, и нет, если при ней был ребенок. Трудно сказать. Конечно, вполне возможно, что они посоветовали ей включить в игру ребенка этим вечером для усиления эффекта.
Им хватит коварства придумать такую штуку. Тикер в любом случае способен на такое. И даже если вместо того, чтобы придумывать какую-нибудь сложную мистификацию, они просто воспользовались шансом посодействовать женщине, сбить Суонтона с толку, разве будет бесчестным прибить их, исходя из общих моральных принципов?
— Могу представить, как толпа вокруг Суонтона напугала ее, — сказала Леони. — Она могла испытывать отчаяние и не знала, как подойти к нему. Вид у нее был беззащитный, и именно это позволило им думать, что она станет легкой добычей.
Леони покивала, довольная придуманным сценарием, и цветы, которые украшали ее прическу, закивали следом счастливо и нелепо.
— Я была уверена, что нужно пойти за ними, — сказала она. — А потом, когда увидела, как эта женщина садится в экипаж, не испытывая никакой тревоги из-за того, что другой мужчина уже находится внутри, я поняла, что они заодно, чем бы это одно ни было. — Леони разгладила перчатки. — Да, так уже лучше.
— Значит, все разложено по полочкам?
Она посмотрела на него.
Лисберн улыбнулся в ответ.
— Вы аккуратно проанализировали душераздирающую сцену, а сотню возможных ее интерпретаций разделили на две части. Я прямо вижу этот гроссбух у вас в голове. Или, возможно, когда вы вернетесь домой, заведете в своем гроссбухе специальную страницу, посвященную этому расследованию. На ней будет одна колонка доказательств в пользу теории А. И вторая — в пользу теории Б.
— Но ведь кому-то нужно быть хорошо организованным, — заметила мисс Нуаро. — Кто-то ведь должен прочно стоять на земле.
— Я понял, — сказал он. — Поверьте, я понял.
* * *
Ее дом был полностью погружен в темноту, когда они подъехали. Лисберн счел это более чем обнадеживающим.
— А где слуги? — поинтересовался он.
— Уже в постели, — объяснила Леони. — Я стараюсь не утруждать их лишний раз.
Саймон с трудом представлял, как она разденется без помощи горничной. Или, возможно, двух. Затем вообразил процесс ее раздевания, и это плавно подвело его к размышлениям на тему, чем он сможет быть ей полезен в данном случае.
И тут же выбросил эти мысли из головы.
Не имело смысла дразнить себя фантазиями. Это лишь добавит сожалений. Сегодня раздевание не состоится. А может, и никогда, если он каким-то образом не исправит положения.
Даже вселенского масштаба очарование не сумеет завоевать ее после такого фиаско.
— Кто-то из слуг ведь должен встать все равно, — заметил Лисберн. — Вам нужно хоть немного поесть.
— Я могу найти еду внизу, — сказала она. — Я привыкла сама ухаживать за собой. Мы переехали в этот огромный дом лишь несколько месяцев назад. До этого обходились одной служанкой. А было время, когда у нас вообще не было слуг, мы сами за собой ухаживали.
— Если вы в таком виде пойдете вниз, у вас появится прекрасный шанс споткнуться и свернуть себе шею, — предостерег он. — Ваши шансы выжить резко возрастут, если вы отправитесь наверх, крепко держась за перила. Я кого-нибудь разбужу и прикажу найти что-нибудь съедобное в кладовке. — Махнул ей рукой. — Идите.
— Фенвик, должно быть, еще не спит, — сказала Леони. — Ему не нравится рано ложиться. Он вырос в мире, где не соблюдался режим.
— Я его найду.
Здание было высоким и, как множество других домов в Лондоне, — узким. Дома такого типа имели примерно одинаковую планировку. Лисберн довольно хорошо представлял себе, что комнаты слуг здесь были намного меньше тех, в которых жили слуги в его городском доме на Риджентс-Парк. По правде говоря, он никогда не наведывался на половину слуг — не хозяйское это дело. А нарушение традиции могло подвергнуть испытанию самоуважение слуг. Домашнее хозяйство — хрупкий и сложный механизм. Ему вредны любые потрясения.
В то же время Саймон досконально знал поэтажные планы своих домов. Всех домов! Он знал, кто и где работает, чем слуги занимаются и сколько это ему стоит. Он жил за границей, но это вовсе не означало, что его недвижимость оставалась заброшенной, как и те, кто работал на него. С положением, властью и деньгами пришло осознание собственной ответственности. Это был один из первых уроков, который отец преподал ему.
Кто-то ведь должен быть хорошо организованным. Кто-то ведь должен прочно стоять на земле. Кто-то ведь должен брать на себя ответственность, не важно — готов он к тому или нет.
Немного позже
Маркиз Лисберн сам приготовил сэндвичи. Для нее!
Леони посмотрела на поднос в его руках, потом на его лицо. Ей стало интересно, уж не спит ли она и не вступила ли в сказочную страну волшебства и чудес.
— Мальчишка уже почти заснул, и я так и не понял, что он мне говорил, — объяснил Саймон. — Я знаю несколько языков, но кокни среди них нет. Поэтому нашел все сам — хлеб, ветчину, сыр и горчицу. А еще добрую бутылку вина. Я знаю, как ее открыть. Я даже знаю, как приготовить сэндвич.
[15]
Он поставил поднос на стол.
Леони так и не добралась до своей туалетной комнаты, чтобы провести утомительную процедуру раздевания, только скинула мантилью. Ее сил хватило лишь на то, чтобы добраться до гостиной. Войдя сюда, она увидела на столе тетрадь Софи. Открыв ее, вгляделась в такой знакомый почерк сестры. И заплакала. Через минуту глаза у нее снова стали сухими. Она была рада за свою сестру. За обеих сестер. Правда! Они влюбились, и мужчины-избранники женились на них, несмотря на то, что быстро обнаружили, что это означает — принадлежать к роду проклятых Делюси или к их французскому двойнику Нуаро. Это было чудесно и волшебно! Они были счастливы! Леони очень хотелось, чтобы ее сестры были счастливы.
Проблема заключалась в том, что она устала, и вечер выдался тяжелым и обескураживающим, ей так и не удалось поесть, и да, вела она себя… излишне эмоционально.
Все это было очевидно, и Леони внутренне собралась.
И тут он вошел в дверь, неся поднос с сэндвичами, которые сделал сам, своими аристократическими руками.
Именно в этот момент она перестала бороться с собой и влюбилась в него.
— Полагаю, вы составите мне компанию, — сказала мисс Нуаро твердо, насколько было возможно. — Вы не могли всерьез рассчитывать на то, что я съем все это одна.
— Очень надеялся, что вы меня пригласите, — признался он. — Умираю от голода. В отличие от Суонтона во мне нет и намека на изнеженную чувствительность, и я не способен жить одними чувствами. — Переставив с подноса на стол тарелки, бокалы и бутылку, Саймон прислонил его к ближайшей стене. Потом занялся сервировкой.
