Из-за того, что Леони неплотно прикрыла дверь, Саймон перехватил приглушенные звуки шагов, доносящихся с лестницы. Выскочив из комнаты, он подбежал к лестничному колодцу, посмотрел вниз, потом вверх. Заметил, как там мелькнул ее просвечивающий пеньюар.
В коридоре второго этажа Лисберн увидел, что свет идет от дверей в гостиную. Там он ее и нашел. Леони разложила письменные принадлежности на столе, за которым они ужинали.
— Не могу поверить, что Том — кто бы он там ни был! — умрет от горя, если вы этой ночью не напишете ему любовное письмо, — сказал Саймон.
— Не говорите глупостей, — оборвала она его. — У кого есть время для любовных писем? Это дела, милорд.
— Саймон.
— Это дела, mon cher monsieur.
— Ладно, соглашусь с «моим дорогим господином», — проявил он покладистость. — Тем более что вы произносите это с парижским шиком.
— Я в основном росла в Париже, — сообщила Леони. — Как самая младшая, я провела там большую часть своей жизни. Пожалуйста, не отвлекайте меня. Все и без того сложно. Может, вам следует отправиться домой? Или… — Опустившись в кресло, она взяла в руки лист бумаги. — Или лучше налейте мне большой бокал бренди. Как я это ненавижу!
Либерн подошел к столу и через ее плечо посмотрел на чистый лист.
Она подняла на него глаза.
— Вы хоть представляете, как трудно думать девушке, когда над ней нависает почти голый мужчина?
Действительно, это было очень трудно — думать, нависая над почти голой девушкой, от которой вдобавок чудесно пахло и вид у которой был просто прелестным. Единственное, чего ему сейчас хотелось, это скинуть со стола бумаги и чернильницу, разложить француженку на столе и научить ее кое-чему новому.
— О чем вы так переживаете глубокой ночью? Полночь пришла и ушла уже как целый век назад.
— Я знаю! Он должен получить это до пяти утра, если я еще хочу воспользоваться возможностью вставить это.
— Мадам, умоляю, о чем вы говорите?
Леони подняла на него глаза.
— О ком. О Томе Фоксе из «Обозрения». Если я не отправлю ему мою заметку о том, что случилось в «Воксхолле», тогда весь мир узнает об этом от других корреспондентов. А уж они постараются представить «Модный дом Нуаро» и Общество модисток как сборище жуликов и идиотов. Но у меня нет таланта Софи. Она умеет хорошо писать, но ее нет.
Пододвинув себе кресло, Лисберн сел рядом. Забрал у Леони перо, положил его на подставку. Потом взял ее руки в свои.
— Вот как мы поступим, — сказал он. — Вы сделаете паузу, чтобы немного остыть. Затем в вашей трезвой и упорядоченной манере объясните мне, в чем состоит проблема. После я принесу вам выпить или попытаюсь помочь или сделаю то, что покажется нам наиболее приемлемым в данной ситуации.
Леони посмотрела на их соединенные руки и сказала себе, что это неразумно. Она не могла довериться ему, просто потому что между ними произошла эта интимная интерлюдия. Она не хотела рассматривать его как человека, к которому может обратиться в трудную минуту, потому что, когда он уйдет, ей будет страшно его не хватать. Достаточно вспомнить о том, что случилось с ней, когда рядом не оказалось сестер.
Но сейчас она в трудной ситуации, а иногда, если описать проблему словами, это помогает быстрее найти решение.
Однако ее собеседник практически голый. И то, как свет падает на него, делает Лисберна похожим на золотого бога, который держит ее за руки, что совсем неумно.
Она рассказала ему, что «Модный дом Нуаро» являлся одним из анонимных поставщиков новостей для «Обозрения».
— Главным образом мы сообщали, во что были одеты наши клиентки в тех или иных обстоятельствах. Том соединяет это со слухами, которые получает из своих источников, чтобы оживить рассказ и сделать его как можно более достоверным. У Софи были свои источники слухов, и она сама лепила истории, аккуратно привлекая внимание к нашему магазину.
Леони помолчала. Люди ни в коем случае не должны узнать, что Софи переодетой посещала эти модные приемы, чтобы шпионить за бомондом и сообщать, кто там что делал и говорил. Она передавала Тому Фоксу эксклюзивные слухи в обмен на место на первой полосе его безумно популярного скандального листка.
— Софи сумела бы повернуть в нашу пользу сегодняшнее фиаско или заставить людей изменить свое мнение.
— То, как сделала Глэдис? — спросил Лисберн.
Леони посмотрела на него. Она могла видеть все сквозь его сорочку. Неважно, что Леони уже не раз видела обнаженное мужское тело на картинах, гравюрах и в скульптуре. Ни одно из тех изображений не заставляло ее мучительно краснеть от макушки до кончиков пальцев на ногах.
— Глэдис? — переспросила она, пытаясь сообразить, кто это.
— То, как ненавязчиво Глэдис отвлекла своих слушателей от Суонтона, — напомнил Лисберн. — Она говорила о том, что «Воксхолл» привлекает к себе разные странные создания, потом перевела рассказ на личность Ариэля. И как только их внимание сосредоточилось на его истории, продолжила ее. Очень интересный способ защитить Суонтона, не делая никаких видимых усилий. Вместо того чтобы заявить «Я не верю в это» или «Это неправда», как поступила бы любая потерявшая от любви голову девица, она использовала отвлекающий маневр.
Несмотря на все свое беспокойство и тревогу, Леони улыбнулась. Она коротко упомянула о военной стратегии, и дочь генерала прекрасным образом воспользовалась этой идеей. Ее светлость быстро сообразила, что ей не нужно полное преображение. Ее светлость разгадала, как можно свои недостатки превратить в достоинства. И теперь она не зависит от доброго отношения всех леди Альд мира.
— Я должна написать про платье леди Глэдис, — заявила Леони. — И уделю ему главное внимание, потому что оно было прекрасным и потому что еще недавно все любопытствовали, в чем она появится.
— Мы можем написать, что «нечаянно услышали», как она упомянула странных личностей, которых к себе притягивает «Воксхолл», — подхватил Лисберн. — А потом напишем, что ждем дальнейших сообщений от корреспондентов. Таким образом, сцена, свидетелями которой стали все, приобретет характер загадки, которая еще потребует своего разрешения, а не скоропалительных выводов.
Такое могла бы придумать Софи, хотя она добавила бы еще немного драматизма. Леони медленно кивнула.
— Это… очень хорошо.
Лисберн отпустил ее руки.
Она взялась за перо. Уставилась на лист бумаги.
— Возможно, я сумею написать это под вашим наблюдением. Вы снабдите меня деталями, которые имеют отношение к платью, а я изложу события. Или я продиктую вам свою часть, а вы запишете?
Она подняла голову.
— Я заметила, что вы предложили два варианта, и в обоих вы принимаете участие.
— Чем быстрее мы покончим с этим… — Голос у него зазвучал низко и томно. — …Тем быстрее мы сможем перейти к вещам, требующим меньших умственных усилий.
