Ему это показалось необычным. Леони всегда была сдержанной и закрытой. За исключением момента, когда они занимались любовью.
— Я не могу оставить магазин! — воскликнула она. — Только не сегодня. Все подумают, что мы забросили его.
— Не переживайте из-за того, что сегодня нет клиентов, — стал успокаивать ее Лисберн.
— Он не понимает, — сказала Леони. — Хотя пытается. Но ведь ему никогда не приходилось зарабатывать себе на жизнь. Герцог не… — Покачала головой. — Кливдон ведет жизнь герцога, и этим все сказано. И считает, что мы все должны жить одной герцогской семьей. Он сильно вас ударил?
— Скользящий удар всего лишь, — отмахнулся Лисберн. Потом замолчал, чтобы пощупать ноющую челюсть, куда угодил его светлость и нанес бы ему более ощутимый ущерб, если бы Лисберн не уклонился. — Мы бойцы примерно одного уровня, и у нас не было времени, чтобы найти слабые места друг у друга. Хотя я заметил у него красное пятно под правым глазом. Если повезет, там появится хороший фингал. Кстати, об увечьях. — Он показал на свою челюсть. — Вот тут все-таки болит. Может, поцелуете? Тогда станет легче.
Леони отошла в сторону.
— Только не в рабочее время.
Саймон посмотрел на кушетку и, отведя глаза, подавил вздох.
— Ладно, перейдем к делу, — сказал он. — Я бы не спорил с Кливдоном по поводу каждой подробности того, что нужно предпринять. Иногда он бывает невыносимо властным. Герцог, как вы сами сказали. Если расскажете мне свой план, я обещаю, что терпеливо выслушаю вас, и буду просто паинькой.
Если бы Леони стояла к нему чуть ближе, он уловил бы ее запах. И тогда уж точно не был бы паинькой.
Саймон отошел к зеркалу и посмотрел на себя. Вид у него был не совсем аккуратным. Пуговицы на своих местах. Сапоги сияют. Вот волосы слегка взлохмачены, и галстук сдвинулся с места — все благодаря непредвиденным осложнениям с Кливдоном. Но ни единого признака «неряшливости отчаяния».
Услышал за спиной короткий смешок, тут же подавленный. Обернулся.
Выражение лица у нее было серьезное, но Лисберн не сомневался, что Леони развеселилась, увидев, как он выступает в роли Нарцисса — это он-то, который всегда перекладывает на своего камердинера сомнительную честь устраивать суматоху из-за его внешнего вида!
Она рассматривала лист бумаги в своих руках.
— Опять две колонки? — усмехнулся Лисберн. — И проведенные по линейке?
— Ну, конечно, — не стала отпираться Леони. — Мне нужно взвесить все «за» и «против», вызывать Софи или нет. «Против» больше, чем «за». Не буду вас утомлять подробностями. Она сможет найти способ обратить эту ситуацию в нашу пользу, я не сомневаюсь. Но у нас есть веские причины против ее немедленного возвращения. И поэтому, я считаю, мы должны выпутываться сами, но сначала нужно докопаться до правды. Мне объяснять причины?
Ему стало интересно, почему Софи, которая была так важна для «Модного дома Нуаро», должна оставаться в стороне. Он слышал какие-то разговоры насчет ее и Лонгмора, но ничего, за исключением их свадебного путешествия, не могло объяснить этого вынужденного отсутствия.
Саймон понимал, что лучше не спрашивать. Иногда Леони могла быть поразительно прямой и откровенной. Но если — нет, значит — нет, и вопрос исчерпан.
— Мне самому хочется разгадать тайну этой женщины Суонтона, — сказал он. — Но мои мотивы очевидны. Хотелось бы услышать ваши.
— Все очень просто, — объяснила мисс Нуаро. — Если мы узнаем, что Суонтон неправ, он выплатит ей компенсацию. Для нас это будет хорошо. Так как «Модный дом Нуаро» и Общество модисток теперь ассоциируются с его именем, мы лучше будем ассоциироваться с правильными поступками. Люди любят признания в собственной вине и ее искупление.
— Они еще любят, когда вздергивают на виселицу.
— Надеюсь, до этого не дойдет, даже если мы обнаружим жульничество, — сказала она. — Но сначала нужно узнать, что это такое.
У него не было ни малейшего сомнения, что Леони уже расписала все возможные действия для каждого ожидаемого результата.
— Я с удовольствием выбью правду из Тикера и Меффата, — заверил ее Лисберн. — И хотя я не нуждаюсь в помощниках, думаю, что Кливдон будет рад мне в этом посодействовать. Это, кстати, хороший способ восстановить наши… э… дружеские отношения. Мне не нравится конфликтовать с ним.
Ему это очень не нравилось. В особенности когда он понимал, что заслужил нападение со стороны герцога.
— В последние дни Кливдон страшно раздражителен из-за Марселины, — заметила Леони. — Но я предпочла бы оставить кулаки на потом как последнее средство убеждения. Нам лучше найти женщину.
— За исключением Тикера и Меффата никто не знает, кто она такая, — напомнил Лисберн. — Она может находиться где угодно. Мы не знаем, как ее зовут. Я даже толком не рассмотрел ее.
— У меня есть номер их наемной кареты, — сказала мисс Нуаро.
Лисберн удивленно заморгал. Затем сообразил, как это глупо с его стороны — удивляться. У нее было все в порядке с логикой, с внутренней дисциплиной. Плюс к тому цифры — ее стихия. Ей хватило присутствия духа — или безрассудства! — или того и другого — чтобы пойти за Тикером и женщиной, пока Лисберн со Суонтоном в замешательстве пытались поймать свои собственные хвосты.
— Вы знаете, сколько наемных карет курсирует по улицам Лондона? — поинтересовался он. — Больше тысячи. Это означает, что они могут находиться в любом месте в течение дня. Или ночи.
— Фенвик знает большинство из этих кучеров, — сказала она. — По-моему, я упоминала об этом.
Лисберн вспомнил. Ее сестра Софи подобрала Фенвика на улице. Паренек любит лошадей и дружит с конюхами и кучерами. Леони говорила ему об этом. Прошлой ночью.
Перед чрезвычайно приятной интерлюдией.
— Мы все еще мало знаем о Фенвике, — призналась мисс Нуаро. — Мальчуган молчит о своем прошлом. Но мы совершенно точно знаем, что он хорошо знаком с менее элегантным населением Лондона. Я отправлю его поискать следы женщины в черном.
— Вы отправляете на поиски мальчишку, который носит роскошную ливрею и который говорит на своем варианте английского, — сказал он. Ум у него был занят другим, не тем, чем стоило бы. Лисберн не мог оторвать взгляда от кушетки. Потом проделал мысленный путь наверх, в гостиную. Он вспомнил, как раздевал Леони. Такое не забывается. Ее трогательный жест стыдливости, когда она прикрыла роскошную грудь корсетом… И полное отсутствие стыдливости и чувства неловкости немного позже.
— Люди, с которыми он разговаривает, прекрасно его понимают, — объяснила мисс Нуаро. — Он уже не первый раз помогает нам найти пропавшего человека. Будем надеяться, что у него это получится быстро. Сегодня пройдет последняя ассамблея в «Олмаке». Никто из Лондона не разъедется сразу после нее, но к концу месяца город опустеет.
— Это десять дней, — заметил Лисберн.
