— Сейчас уже, наверное, за полночь, — удивился он. — Кого там принесло в такой час?
Пока Саймон пытался сообразить, что к чему, она соскочила с кровати. Подбежав к гардеробу, открыла его и что-то достала оттуда. Это был халат из синего бархата, расшитый экзотическими цветами, очень похожий на мужской. Он ничем не напоминал ту непристойную одежку, что была на ней недавней ночью. Это было нечто солидное, явно скроенное на восточный манер, с подкладкой из шелка. Когда Леони завернулась в него, халат скрыл все, кроме очертаний фигуры. Почему-то в таком виде она показалась ему даже более сексуальной, чем когда была полуобнаженной.
Лисберн сел на кровати.
— Ты же не пойдешь открывать дверь, — забеспокоился он. — Только не в этом! Лучше иди сюда. Пусть слуги займутся тем, кто там. Если только это не еще один любовник, который пожаловал к тебе среди ночи.
— Разве у меня есть время еще на одного любовника? — усмехнулась Леони. — У меня на тебя-то его едва хватает.
И торопливо вышла из комнаты.
Он заставил себя вылезти из постели и принялся искать сорочку. Нашел не сразу, потому что ум его был занят другим. Наткнулся на ее чулки, на свои. Потом обнаружил ее корсет, подвязку. Причем только одну. А где парная ей?
Лисберн не мог оставить белье лежать просто так. Он все собрал, как делал это и раньше, рассортировал на ее и свое и сложил у подножия кровати. К тому времени, когда Саймон нашел сорочку и натянул ее на себя через голову, он начал удивляться, куда запропастились его брюки. В этот момент Леони вернулась.
— Быстрее, быстрее! — заторопила она его. — Нам нельзя терять ни минуты.
Он все еще был как в полусне. Ее белье, сложенное в изножье кровати, затуманивало голову. Он не был готов торопиться. И не хотел! Ему хотелось опять затащить ее в постель. Он еще не закончил с ней. Ночь еще в самом разгаре. Ему было так уютно. Хотя…
Лисберн вдруг словно очнулся.
— Кто пришел? Может, мне вылезти в окно? Или дом загорелся?
— Да уж, загорелся. Скажешь тоже! — Леони скинула с себя халат и принялась опять рыться в гардеробе.
Он заставил себя думать.
— Кто приходил, Леони?
Обернувшись, она посмотрела на него. Ее волосы были сплошным буйством локонов рыжего цвета, которые вспыхивали пламенем, едва свет от свечи падал на них. Вьющиеся пряди дрожали на затылке, падали на шею, спускались по спине, доставали до очаровательной попки. Разум у него опять заволокло туманом. Он смотрел на нее, забыв обо всем, кроме тепла ее тела и ощущения от ее кожи под своими ладонями…
— Разве это не очевидно? — удивилась Леони.
— То есть? — теперь уже удивился он. — Нет, конечно.
— Это был Фенвик, — сказала Леони. — Он ее нашел.
Глава 14
Тебя поразили ее фигура и лицо?
Большая удача, что ты встретил
Ту, которую не очернили сплетнями
Людишки на этих жутких улицах.
Они никогда не устают злословить.
Я тебя одобряю и представляю ее:
Леди, от которой ты пришел в восторг
— Моя очень близкая подруга!
Миссис Эбди. «Моя очень близкая подруга», 1833 г.
Район Тоттнем-Корт-роуд, начало утра пятницы
Фенвику не потребовалось уезжать дальше отвратительной кофейни Джека, сообразила Леони. Он обошел все стоянки наемных карет по пути туда. Просто так, на всякий случай, объяснял парнишка. И нашел нужного человека. Поняв, что Чарли отлично помнит поездку, о которой его спросили, Фенвик решил, что будет лучше не выпускать его из вида. Поэтому заплатил ему, чтобы тот отвез его к «Модному дому Нуаро», где приказал ждать на тот случай, если Леони захочет поговорить с ним сама.
Из-за того, что кучер отказался идти куда бы то ни было, она бегом вернулась в дом, чтобы переодеться и заставить одеться Лисберна, который, не скрывая своего скептицизма, не желал двигаться с места.
Когда они спустились к карете, нескольких ответов на их вопросы оказались достаточными, чтобы поведение Лисберна резко изменилось. Хотя Джадд принял тех пассажиров ночью в понедельник, а потом возил сотни других людей по Лондону и окрестностям, он очень хорошо запомнил женщину, ребенка и «джентльмена».
— До Ламбета и назад, ведь так? — сказал он. — Это единственный раз, когда я ездил в «Воксхолл» за целую неделю или даже больше. И на чай он дал не так чтобы много.
Это подсказало им, что они напали на верный след. Не раздумывая, Леони, Лисберн и Фенвик сели в карету и тронулись в путь.
Джадд хорошо знал эти меблированные комнаты, потому что бывал здесь часто. Тут селился театральный люд, приходя и уходя отсюда в самое странное время. Он неоднократно подвозил к дому подвыпивших актеров после кутежей.
Это объясняло, почему растрепанная служанка, которая открыла им дверь, не удивилась поздним визитерам, а после короткого разговора с Леони и Лисберном отправила их к «овце на второй этаж».
Совершенно очевидно, «овца» ждала кого-то другого. Женщина распахнула дверь. Глаза у нее широко открылись, когда она увидела, кто перед ней стоит, и тут же попыталась захлопнуть дверь у них перед носом. Но Лисберн уже вставил в проем ногу, а Леони сказала:
— Мы пришли помочь.
— Я знаю вас, мисс Нуаро, — сказала женщина. — Вы были в «Воксхолле» в тот вечер. Просили деньги. Для падших женщин. Разве вам неизвестно, что это только поощряет безнравственное поведение? — Она коротко рассмеялась, но отступила в сторону и позволила им зайти, а потом закрыла за ними дверь.
Леони быстро оценила окружающую обстановку. Судя по всему, женщина занимала две комнаты. В одной они сейчас стояли. Комната была довольно просторной и использовалась в качестве гостиной. Приоткрытая дверь из нее вела, как прикинула Леони, в заднюю комнату поменьше. Учитывая наличие соседей и состояние дома, женщине это жилье обходилось от семи до десяти шиллингов в неделю. Тут было чисто, явно чище, чем у служанки внизу. Хотя такую мебель трудно содержать в порядке, она была старой, если вообще не назвать ее рухлядью. На столике возле двери лежали открытый альбом, театральная программка, газетная страница, пара ножниц и стояла баночка с клеем.
Подойдя к столику, Леони прочитала программку. Она объявляла о бенефисе, имя юбиляра было напечатано крупным шрифтом.
— Вы актриса, — сказала Леони. — Дульсинея Уильямс, я права?
Женщина преградила ей дорогу. Сунув газету и программку в альбом, захлопнула его и прижала к груди.
— Мне стало интересно, профессиональная вы актриса или нет, — продолжала мисс Нуаро. — Полный грации умоляющий жест, не говоря уже об умении удерживать ребенка и одновременно так очаровательно обращаться с мольбой к лорду Суонтону…
