— Пять фунтов, — сказал Меффат. — Ты же понимаешь, что они могут предложить ей намного больше, чтобы она донесла на нас. И тогда тебе станет понятно, как ловко она умеет врать. Нам нужно предложить ей немного больше. Она держит нас за горло.
— Она держала тебя за хрен — вот в чем проблема, — отрезал Тикер. — Не мог подыскать себе кого-нибудь поглупее? В мире полным-полно таких.
— Она вела себя как дура.
— К дьяволу ее!
— И что нам теперь делать?
— Замолчи! Я думаю.
Глава 15
Ах, сезон! Ах, сезон!
Ты почти закончился.
Но, увы!
У меня еще нет любовника.
Я испробовала все,
Чтобы заполучить мужа.
Но от пылающего факела Гименея
Так и не сумела зажечь свою спичку.
Мисс Агнес Алисия, «Придворный журнал», суббота 25 июля 1835 г.
Сад «Воксхолл», вечер субботы 25 июля
Тикер с Меффатом нашли Дульси Уильямс не у входной двери, как она обещала, а на сцене, перед закрытым занавесом. Актриса стояла, приняв позу, будто играла выдававшую себя за юношу Розалинду из «Как вам это понравится». Ее саквояж изображал поваленное дерево, на которое она по-мальчишески решительно поставила ногу. Эта поза сводила с ума многих зрителей из числа мужчин, потому что выставляла на всеобщее обозрение ее стройные ноги.
В этот вечер на ней было строгое черное платье вместо бриджей, которые Меффат находил в высшей степени соблазнительными.
Она удивилась, увидев их.
— Вы рано.
Тикер и Меффат пришли пораньше специально, чтобы опередить ее, если она вдруг задумает устроить им ловушку. Понаблюдали за главными дверями, за теми, кто вошел, кто вышел. Не заметили ничего подозрительного. Однако Тикеру все равно казалось, что здесь что-то не так.
— Не мели вздор, — оборвал он ее.
— Я была уверена, что вы опять опоздаете. Вы застали меня, как раз когда я представила себе, что вновь вернулась на сцену. Как я скучала по ней! Как мне не хватает работы! Но раз уж я здесь, может, что-нибудь сыграю для вас бесплатно?
— Не совсем бесплатно, — проворчал Тикер. — Пять фунтов дороговато даже для настоящей роли в целом спектакле. Давай спускайся сюда. Никого ты не обманешь.
— Джон был бы рад услышать мою Розалинду, правда ведь, Джон? В последний раз.
— Скорее посмотреть на твои ножки, — откликнулся тот.
— Не будь идиотом. — Тикер беспокойно оглядел неосвещенный зал. Еще немного, и снаружи станет совсем темно. Сумерки накроют театр.
— Ты еще не забыл меня, Джон? — спросила она.
— За пять фунтов мы надеемся, что навсегда забудем тебя, — ответил вместо него Тикер. — Давай спускайся оттуда. У нас нет времени на игры.
— Какими нервными, оказывается, могут быть джентльмены, — усмехнулась она. — Нас никто не потревожит по крайней мере еще час. Вы обратили внимание на орды детей с мамашами и папашами? Их сюда силком не затащишь, если только здесь не будет жонглеров и акробатов. Хотя вы ничего не знаете про детей, да и знать не хотите. Но гарантирую, что сейчас вы не найдете более уединенного места во всем «Воксхолле». Главные двери заперты, вы уже в этом убедились. Я слышала, как вы в них толкались.
— По правде говоря, он не очень тебе доверяет, — сказал Меффат.
— Последний раз, когда я приходила в этот театр, он доверял мне достаточно, чтобы я устроила здесь спектакль, какой ему хотелось, — напомнила Дульси. — И всего за несколько шиллингов, не так ли?
— Всего! — воскликнул Меффат. — Ты же знаешь, что у нас ничего, кроме этого, не было.
— Но вы ведь умудрились раздобыть еще кое-что после того, как получили мое письмо, — заметила она. — Иначе вы поставите меня в затруднительное положение.
Миссис Уильямс имела в виду, что в таком случае в затруднительном положении окажутся Тикер с Меффатом. Будь на то воля Тикера, он бы приказал своему приятелю заплатить ей деньги и отправить куда подальше, когда она в первый раз загнала их в угол тогда, в Британском Институте. Но имея большой собственный опыт по части шантажа, Тикер не сомневался, что она еще вернется и доставит им кучу неприятностей.
Он решил, что будет умнее убить одним выстрелом двух зайцев: выбить почву из-под ног успешного Суонтона и сделать Дульси соучастницей в преступлении, так сказать. Кто ей поверит после того, как она солжет в присутствии стольких людей? Она же была актрисой.
Но Тикер недооценил ее дерзость и умение вести двойную игру.
— Ты дала нам мало времени, чтобы собрать наличные, — сказал он.
— У меня самой его было мало, — возразила Дульси. — И негде было спрятаться. Вот это… — Она пнула саквояж ногой. — Вот тут все наши с Бьянкой вещи. Помимо того мне совершенно неизвестно, когда один из детективов лорда Лисберна постучит в мою дверь или выскочит на меня из темного переулка. Потом настанет очередь адвокатов и повестки в суд. Если вам нужно было больше времени, вам стоило бы активнее улаживать мои дела.
— Если бы ты вела себя более осмотрительно, этой проблемы вообще не возникло, — возмутился Тикер.
— А ты был осмотрителен? — фыркнула она. — Не ты ли обещал мне, что никаких проблем не будет? Это не ты говорил мне, что лорд Лисберн…
— Тихо! — одернул ее Тикер и огляделся. — Не голоси.
— Если хочешь, чтобы я разговаривала шепотом, тогда подойди ближе, — предложила она.
— Прекрати выкобениваться!
— Или что? — не унималась Дульси. — Ты пришел бы сюда, если бы знал, как вывернуться из этого? Немного смошенничал бы, а потом извернулся бы так, чтобы не платить деньги собственному ребенку.
— Ребенок — не мой, — возмутился Тикер. — И уж если на то пошло, я бы никому не позволил разными уловками признать себя отцом. Не понимаю, как ты мог не заметить, насколько она бессердечна, — обратился он к своему другу. — Но ты ничего не видел, кроме ее хорошенькой задницы. И сейчас ничего не видишь, судя по всему.
— Да брось, Тикер, девчонка похожа на меня! — сказал Меффат. — Ты сам говорил. Мои глаза. Мой нос. Ты ведь говорил, что мне нужно держаться от нее подальше. Что если все увидят меня рядом с ней, никто не поверит, что ее отец — Суонтон.
— Придержи язык! — рявкнул Тикер. — Клянусь, даже сейчас она делает из тебя идиота.
— «Любовь — чистое безумие и, право, заслуживает темного чулана и плетей не меньше, чем буйный сумасшедший», — продекламировала Дульси, вновь превратившись в Розалинду. — «А причина, по которой влюбленных не наказывают и не лечат, заключается в том, что безумие это так распространено, что надсмотрщики сами все влюблены». Ты все еще любишь меня, Джон?
[23]
