— Ах, нет-нет! Все было не так! — воскликнул он. — И ты знаешь об этом, Дульси. Я никогда не говорил, что люблю, и ничего не обещал.
— Ему было нужно просто затащить тебя в постель. И ты знала это так же хорошо, как и он, — заявил Тикер.
— Мне ведь не было и семнадцати!
— Тебе, скорее всего, было девятнадцать, но ты притворялась, что тебе меньше, — усмехнулся Тикер. — Но теперь ты стала старше и умнее, не так ли? — Он подошел к сцене и с размаху хлопнул о нее монетами. — Вот твои пять фунтов. Нам проводить тебя до извозчика, чтобы увидеть, как ты убираешься отсюда?
— Нет, сначала мне нужно забрать дочь, а потом я уеду, — сказала Дульси. Она подошла к краю сцены, но не стала подбирать монеты. — Только одна вещь…
— Дьявол забери тебя вместе с твоим отродьем! — не выдержал Тикер. — Ты больше ничего от нас не получишь. Хочешь обыскать наши карманы?
Миссис Уильямс только усмехнулась.
— Мне просто хочется удовлетворить любопытство. Почему из всех лондонских мужчин вы решили обвинить ни в чем не повинного…
— Ты о том, кого назвать отцом?
— Тебе же прекрасно известно, что меня не было во Франции, когда он…
— Но могла бы быть.
— Я никогда не выезжала за границу. У меня есть афиши, чтобы доказать это. Есть альбом с газетными и журнальными вырезками. — Она снова ткнула ногой в саквояж.
Эта шлюха что-то задумала, вне всякого сомнения. Наверное, хочет еще денег. Или чего-нибудь другого? Тикер огляделся и прислушался. Проблема заключалась в том, что, как она сказала, этим вечером в «Воксхолле» было очень людно. Даже при закрытых дверях театра он мог слышать детские голоса снаружи. Барабаны и музыку тоже. Стены приглушали звуки, но не совсем. За праздничным шумом в парке нельзя будет различить звуки, доносящиеся из театра.
— Может, мы проводим тебя, в конце концов? — спросил Тикер.
Она еще раз стукнула по саквояжу.
— Надеешься заглянуть внутрь? Но все, о чем я говорила, не здесь. Тут мало места. Так что можешь посмотреть. Я знаю, Джону нравится разглядывать мое белье.
Тикер бросился к сцене. Потянулся за саквояжем. Она откинула саквояж ногой, чтобы он до него не добрался.
Тикер выругался.
— Мне так жаль, что вызвала ваше недовольство, сэр, — усмехнулась Дульси. — Мне вдруг расхотелось, чтобы вы рылись в моих вещах. Но насчет альбома с вырезками можете не беспокоиться. Я отдала его друзьям на хранение.
Похолодев, Тикер отступил.
— Будь ты проклята, каким еще друзьям?
— Должно быть, речь идет обо мне, — раздался из-за занавеса женский голос. Занавес слегка раздвинулся, и на сцену вышла рыжеволосая владелица «Модного дома Нуаро». В руках у нее был большой альбом.
— Вы это ищете, сэр Роджер? — поинтересовалась она.
На мгновение оба мужчины замерли на месте открыв рты. Выражение на лицах у них было таким театральным, что Леони едва удержалась от смеха. Меффат стоял бледный, как смерть, а Тикер опасно побагровел. Судя по всему, Меффат пришел в себя первым. Он резво кинулся к двери, через которую они вошли в зал. Но путь был закрыт. Дверь охранял один из выступающих этим вечером — цирковой силач.
— От кого ты бежишь? — крикнул ему Тикер. — От французской портнихи? Она тебе ничего не сделает. Никто не поверит тому, что она скажет. Весь мир знает, что она…
— Тебе лучше остановиться и подумать, прежде чем закончить предложение. — Из-за занавеса появился маркиз Лисберн.
Отступив на шаг, Тикер огляделся. И понял, что выбраться отсюда не так-то просто. Остается либо сдаться, либо попробовать выкрутиться.
Леони была готова поставить на последнее. Тем более что Тикер являлся задирой по натуре.
Краснота у него на лице приобрела другой оттенок, а голос зазвучал громче.
— О, так ты тоже здесь? Ничего удивительного! Это она тебя сюда притащила? Ловкий прием!
Леони бросила взгляд на Лисберна, но тот лишь улыбался. Если бы у Тикера имелась хоть капелька разума, он бы замолчал, увидев такую улыбку.
Но нет!
— Хочешь пойти по следам Кливдона и Лонгмора? — не унимался негодяй. — Подумай тысячу раз. Ты хоть представляешь, кто твоя обожаемая на самом деле? Кто они все такие — она и ее сестры-интриганки? — Он расхохотался. — Потеха! Ты понял, что это такое, Меффат? Это отчаянные меры. У них нет ничего. С какой стати ты беспокоишься о каком-то альбоме с вырезками? Они сами напечатали год на афишах. Это сплошной блеф, ты что, не понимаешь? Их слово против твоего.
Из-за занавеса раздался голос Кливдона.
— Год указывается во всех газетах. — Он вышел на авансцену. — Миссис Уильямс посвящали одобрительные рецензии «Хроники и еженедельник Бата», «Бристольский Меркурий» и другие английские газеты в течение тех лет, когда она, по вашим словам, жила во Франции.
Кровь отхлынула от лица Тикера, но он не сдавался.
— Ты угодила в переделку, Дульси, — заявил он. — Устроила скандал аристократу. Теперь они засадят тебя в тюрьму и забудут о тебе. — Скрестил руки на груди. — Если вы надеялись запугать меня, ваша светлость, то вас ждет разочарование.
— Мы слышали, как вы признались, что заплатили миссис Уильямс, чтобы она обвинила лорда Суонтона в том, что он бросил ее с незаконнорожденным ребенком. — Кливдон указал на всех, стоявших на сцене. — Мы все слышали это.
— Они слышали! Ха! Слышали или вообразили, что слышали? Маленькая сценка, разыгранная с Дульси. У вас есть единственное доказательство, и это доказательство того, что она врет.
— Вы признались, что заплатили ей за ложь в отношении лорда Суонтона, — заметила Леони.
— В самом деле? Не припоминаю.
— Вы признались в присутствии свидетелей.
— Такие свидетели не достойны веры, — усмехнулся Тикер. — Вы втроем заинтересованы в том, чтобы защитить лорда Суон-как-его-там. С другой стороны, любой, кто видел Дульси, скажет, что это именно он наградил ее ребенком. Если она врала в тот момент, значит, соврет и еще раз. А возможно, она просто не знает, кто был настоящим отцом. И будет обвинять любого.
Насмешливо салютуя, Тикер приподнял шляпу.
— Исключительно забавно. Джентльмены, дамы! — И направился к Меффату. — Если это все, то мы с моим другом покинем вас… — Он вдруг замолчал, увидев, как у того изменилось выражение лица. Меффат стоял, выпучив глаза и открыв рот.
— Куда ты уставился? — Он, должно быть, услышал что-то у себя за спиной, потому что резко обернулся к сцене.
Занавес медленно поднялся, и перед ним предстали лорды Херрингстоун, Геддингс и Флинтон вместе с лордом Валентайном Фэрфаксом, а также господа Бейтс, Кроуфорд, Хемптон… и Том Фокс из «Утреннего обозрения Фокса». Последний держал в руке блокнот, куда что-то деловито строчил.
