— Проклятье! Саймон, что нужно сделать, чтобы привлечь твое внимание?
Лисберн отвел взгляд от ожившей поэзии, которая, казалось, плыла вдоль выстроившейся линии гостей, а все мужчины в зале пожирали ее глазами.
Они все желали ее.
Они все хотели делать с ней то, что делал он.
Красным туманом на миг заволокло сознание. Лисберн тряхнул головой.
— Мне кажется, я сейчас… — Тут же оборвал себя. Он чуть было не сказал то, чего нельзя было говорить.
Натолкнулся на изумленный взгляд Суонтона.
— Очень любезно с твоей стороны, что наконец обратил на меня внимание, — сказал тот. — Я не хочу, чтобы ты обвинял меня в том, что все узнаешь последним.
— Я действительно узнаю последним, — проворчал Лисберн. — Жить под одной крышей, держать меня в полном неведении, а самому в это время украдкой шмыгать по Лондону.
— Каждое утро я говорил тебе, что собираюсь предпринять, — возмутился поэт. — Но ты каждый раз лишь удивлялся: «Неужели? Я уверен — это будет восхитительно».
— У меня мысли были заняты другим.
— Я так и понял.
— В «Обозрении» написали, что ты вчера купил кольцо, — заметил Саймон. — Для тебя это стало ударом?
— Если бы ты был более внимателен, то уже знал бы обо всем, — возразил Суонтон. — Знал бы, что меня ободрили. А сейчас, пожалуйста, будь исключительно внимателен, потому что буквально вот только что твоя кузина леди Глэдис Фэрфакс согласилась сделать меня счастливейшим из людей. — Он быстро заморгал. — Я уверен, ты не понимаешь и думаешь, что это мои сантименты, что меня ослепила чрезмерность той статьи. Ты скажешь мне, что мы едва знаем друг друга. Если говорить о днях и часах, то да — это правда. Однако у меня такое ощущение, что я знаю ее всю свою жизнь. С того раза, когда я впервые услышал ее голос, я понял, что мы родственные души.
Лисберн вспомнил, что она говорила про поэтический темперамент. Вспомнил доброту в ее глазах. Он подумал, что у нее было жутко трудное детство, из-за которого Глэдис стала обидчивой и ядовитой. Но каким-то образом она нашла в себе силы подняться над этим. Наверняка Леони помогла ей расцвести. Но Леони не стала бы бросаться в сражение вместо Глэдис. Девушка сама вступила в борьбу — героическую, по его мнению, если учитывать все сложности, — и в этой борьбе открылись все ее лучшие качества.
— Умоляю, только не разрыдайся, — попросил Лисберн. — Я желаю тебе счастья. И не сомневаюсь, что так и будет. Она прекрасным образом управится с твоими делами и защитит тебя от тебя самого. Или ты плачешь перед лицом перспективы пообщаться с ее отцом?
Суонтон сглотнул.
— Это слезы счастья, и все. А что касается ее отца — он вернется в Лондон, метая громы и молнии, как только получит наши с лордом Уорфордом письма. Но он уполномочил лорда Уорфорда выступать в качестве родителя, и у меня есть его согласие.
— Тебе известно, что Боулсворт сделает все, чтобы лишить тебя воли к жизни, — сказал Лисберн. — Ты помнишь, что сам говорил о том, как враги спасаются бегством, только заслышав его голос?
— Да, но у меня будет Глэдис, и тогда совершенно не важно, что он станет говорить, — заявил Суонтон. — Кстати, у нас есть собственная стратегия, как разрушить планы врага. — Он улыбнулся. — Мы с ней придумали несколько сценариев. Она заставляет меня смеяться, она так вышучивает меня… О, не обращай внимания. Я смотрю, ты утомился, слушая мои речи.
Что угодно, только в данный момент Лисберн не чувствовал себя утомленным. Возможно, он был слегка ослеплен внезапно сошедшим озарением.
— Заставляет тебя смеяться, — задумчиво произнес Лисберн. — Вышучивает тебя. Родственные души, говоришь?
— Да, это и еще много чего другого, — подтвердил Суонтон. — Но я заболтался. Теперь ты все знаешь, и мы можем объявить об этом всему свету. О черт, Саймон, я никогда не представлял, что могу быть таким счастливым!
Воодушевленный, он удалился, а полный задумчивости Лисберн отправился на поиски мисс Нуаро, которая скрылась где-то в толпе, воспользовавшись своим таинственным умением исчезать прямо на глазах. Его усилия не увенчались успехом, потому что то тут, то там его останавливали, чтобы задать вопрос о Суонтоне или о каких-нибудь пустяках.
Тем временем Уорфорды не стали затягивать с объявлением главной новости гостям. Перед началом танцев ошеломленный лорд Уорфорд огласил помолвку. Леди Уорфорд сияла.
В зале воцарилась мертвая тишина.
Лисберн зааплодировал. Глэдис метнула взгляд в его сторону. Потом улыбнулась ему, и в этот момент она была… Нет, не красавицей. Но она вся светилась изнутри. Стало понятно, что именно Суонтон нашел в ней.
Другие гости тоже начали аплодировать.
Только что помолвленную пару попросили начать первый танец.
* * *
— Мамочка просто вне себя от счастья, — леди Клара объяснила Леони. — Вы не представляете, какая это удача для нее. Леди Бартэм повела себя исключительно отвратительно, выказывая свою симпатию из-за того, что мы предоставили Глэдис кров и развлекали ее. Однако леди Бартэм не может выдать замуж ни одну из своих очаровательных дочерей, а тут — в мгновение ока! — Глэдис находит себе мужчину, о котором мечтала каждая девушка.
— Не каждая, — заметила мисс Нуаро.
— Ну, разумеется, моя дорогая. Я о нем тоже не мечтала, хотя он хорош собой, богат, владеет недвижимостью и довольно мил. Но его поэзия! — Оглянувшись, леди Клара понизила голос. — Это такой ужас, до дрожи. Однако Глэдис говорит, что у него прекрасная душа и… Вы ведь видели, как он на нее смотрит.
— Мне было бы все равно, если бы на меня так смотрели, — сказала Леони. — Хотя это случится рано или поздно, должна заметить.
Изумившись, Клара слегка отодвинулась.
— Вы что, совсем слепая? Мой кузен Лисберн точно так же смотрит на вас.
Но Лисберн смотрел так на любую девушку, у него это получалось чисто инстинктивно. Леони тоже умела так смотреть. Она могла заглянуть мужчине в глаза и заставить того поверить в то, что он — и солнце, и луна, и все звезды на небе.
Леони не стала говорить об этом Кларе. Ее светлость со временем сама лишится подобных иллюзий.
Хотя однажды какой-нибудь джентльмен посмотрит на эту прелестную девушку взглядом, полным любви. Этот взгляд пронзит все ее существо, достигнет самых потаенных уголков ее сердца. А потом в один прекрасный день на нее посмотрит тот самый, нужный ей человек, и леди Клара ответит ему взаимностью. И сможет свободно отдать ему свое сердце, потому что…
— Так и знал, что найду вас вдвоем в уголке, украдкой наблюдающих за всеми, — донесся низкий мужской голос, от которого у Леони по спине побежали мурашки.
— Саймон! — воскликнула Клара. — Мы только что о тебе говорили. У тебя уши не горят?
