В начале 1910-х гг. это громоздкое здание разобрали, а освободившуюся территорию застроили. Сохранилась небольшая часть сооружения (ныне дом 1 по Тифлисской улице, где размещается библиотечный фонд Библиотеки Академии наук).
В 1731 г. Биржа переместилась с Троицкой площади на территорию нового Санкт-Петербургского порта. Один из иностранных гостей Петербурга, шотландец Джон Кук, так описывал ее: «Биржа – не что иное, как очень большой деревянный помост, половина его построена на том рукаве Невы, который омывает восточный берег острова. Помост примерно 300 шагов в длину и соразмерно в ширину. Рядом с биржей стоит в высшей степени величественный склад для хранения товаров. Он построен квадратом из кирпича и имеет только одни ворота, или вход. Здесь денно и нощно несет караул сотня солдат, дабы купеческим товарам не был причинен никакой ущерб. Купец может иметь (здесь. – Б. А.) очень просторное помещение, платя 10 шиллингов в месяц. У ближайшей к реке стороны помоста на протяжении летнего сезона красиво стоят в ряд малые грузовые суда, обеспечивающие большое удобство в ведении дел». В целях противопожарной безопасности Сенат издал указы от 14 мая 1735 г. и 9 августа 1739 г., где, в частности, сказано «отвести вдаль» от Гостиного двора и от Биржи «все трактиры и вольные дома».
С января 1721 г. Биржа работала по документу, утвержденному государем и названному «Регламент, или Устав Главного магистрата», где в разделе «О биржах или схожих местах» говорилось: «Такожде надлежит в больших приморских и прочих купеческих знатных городах со временем же в удобных местах недалеко от ратуши, по примеру иностранных купеческих городов построить биржи, в которых бы сходились торговые граждане для своих торгов и постановления векселей». Там же приводились нормы по упорядочению биржевой торговли, а также устанавливались права и обязанности участников торгов. По этому «Регламенту» российские купцы торговали более 150 лет.
Первое каменное здание Биржи построили в 1745 г. Оно оказалось недостаточно комфортным. Купцы жаловались, «что во время дождя, а особенно же в осеннее и зимнее время, во вьюжные и ненастные дни, на бирже для торговых их дел быть им, купцам, никак не возможно…». Здание в 1759 г. перестроили, но в Комиссию о коммерции поступила «Записка о разных неудобствах и недостатках по здешней торговле требующих мероприятий», где было отмечено: «Торги здешнего государства множатся… а… биржа так тесна, что в хороший торговый день купечество никак не может в ней измещаться». В «Записке» предлагалось «построить вновь биржу приличную и сходную с знатностью города и порта его».
Только в 1783 г. Дж. Кваренги приступил к строительству нового здания Биржи, которое закончилось в 1803 г. Здание же Биржи Тома де Томона было построено только в 1816 г., при праправнуке Петра Великого.
Корабль из Кенигсберга
Из «Походного журнала Петра I» явствует, что 29 апреля 1712 г. к Кроншлоту прибыл один корабль с товарами из прусского города Кенигсберга. Казалось бы: что здесь выдающегося и почему этот факт отражен в царском документе? Дело в том, что корабли с товарами из Европы приходили в Петербург в то время крайне редко. За период с 1703-го по 1712 г. их количество можно было пересчитать по пальцам, не считая 12 судов, которые вошли в Неву в 1703 г. за лесом, заготовленным еще шведами.
После взятия 1 мая 1703 г. шведской крепости Ниеншанц на Неве газета «Ведомости» объявила, «чтобы впредь все товары, которые к Риге, к Нарве и к Шанцу приходили, тамо (в Санкт-Петербурге. – Б. А.) пристанище имели, такоже бы персидские и китайские товары туда же приходили». Правда, ждать новоявленным петербуржцам персидских и китайских товаров пришлось долго.
Первый европейский купеческий корабль «Дева Анна», под голландским флагом, прибыл в Петербург в ноябре 1703 г. Приведший его шкипер Ян Хиллебрантс (Гилбрант, Гилебрант), как и члены его команды, «Ведомостей» не читали. Скорее всего, они прочитали «Амстердамскую газету» от 5 июля (н. ст.) 1703 г., где говорилось, что «московиты заложили около Нюеншанца со стороны моря новую крепость, при которой работают 10 000 человек». После этого они просто привезли вино и соль, чтобы выяснить условия торговли, и приятно удивились. Шкипер был принят в доме генерал-губернатора Ингерманландии А. Д. Меншикова. Здесь во время застолья он получил «за приход» в подарок от государя 500 золотых, а каждый из членов команды по 300 талеров (ефимков). После этого шкиперу заявили, что тот, кто приведет в Петербург второй корабль с товарами, получит 300 золотых, а кто третий – 150 золотых. Все товары, привезенные голландцами, продали по хорошей цене, и они, довольные, отправились в обратный путь, в Амстердам, куда благополучно прибыли 25 декабря 1703 г. По дороге домой шкипер Хиллебрантс зашел с судном в портовый город Данциг (Гданьск), где поместил в местной прессе известие о своем удачном вояже на берега Невы.
9 июля 1704 г. к Кроншлоту у Котлина, а затем на следующий день в Петербург прибыло английское торговое судно. На его борту находился экипаж в составе 9 человек, две небольшие пушки и груз с недорогим сукном, табаком, пивом, сыром и оливками. В обратный путь судно загрузилось смолой, присланной в Петербург с Олонецкой верфи. При возвращении на родину судно подверглось нападению и было захвачено.
Этот факт заставил задуматься европейских купцов над вопросом: стоит ли так рисковать, посещая новый порт на Неве? И, несмотря на то что русский государь и по дипломатическим каналам, и в личных беседах с послами и другими компетентными лицами предлагал торговым людям из Европы везти товары в Петербург, обещая даже отмену пошлины и другие торговые льготы, европейские купцы активизировать торговлю с Россией через Петербургский порт не спешили. Следующее торговое судно из Европы пришло в Петербург только 2 сентября 1710 г. Как отметил один из иностранцев, некий Геркенс, находившийся в то время в Петербурге: «Осенью 1710 года, туда (в Петербург. – Б. А.) отважился зайти один-единственный корабль – английский из Лондона; он тотчас же разгрузился и отправился в Англию». Этот корабль, принадлежавший английскому купцу А. Стейлсу и построенный «по имянному царского величества указу» в 1709 г. в селении Вавчуга, что на берегу реки Северной Двины, в 13 верстах от Холмогор, «ходил куды указанно». Из Петербурга он взял курс на Туманный Альбион, но туда так и не прибыл. На сей раз шведы были ни при чем – корабль попал в шторм, его «волею Божию разбило и кинуло на берег датской земли».
К 1711 г. шведская морская блокада Петербурга ослабла, и 21 апреля 1711 г. в Петербургский порт прибыл голландский галиот. Его привел уже хорошо известный в Петербурге шкипер Ян Хиллебрантс, побывавший здесь в 1703 г. Он сумел установить непосредственные контакты с русским государем и А. Д. Меншиковым. В 1721 г. Хиллебрантс скончался в Петербурге, так и не успев получить обещанный ему государем корабль.
Основных причин, по которым государь усиленно приглашал европейцев со своими товарами в Петербургский порт, было две. Первая заключалась в том, что государь хотел сделать этот порт главным портом России. Торговля через Архангельск хоть и была отлажена за многолетний период своего существования, но имела ряд недостатков, прежде всего удаленность и длительность замерзания акватории порта. Такие же порты на Балтике, как Рига или Нарва, не были прочно закреплены за Россией и не имели достаточных мощностей, а также требовали серьезного финансового обеспечения.
