«Я буду скучать по тебе, – говорит Джулия. – И по Руби с Бобом. Но это к лучшему. Ты заслуживаешь иной жизни».
Я вглядываюсь в ее темные глаза и очень хочу, чтобы у меня нашлись слова для ответа.
Шмыгая носом, она идет к клетке Руби. «Счастливой тебе жизни, Руби», – говорит Джулия.
Руби испускает негромкий трубящий звук. Она просовывает свой хобот между прутьев и касается плеча Джулии.
«А где же Боб? – спрашивает она. Оглядывается, смотрит под столами, в клетке, возле урн. – Пап, – говорит она, – ты не видел Боба?»
«Боба? Нет», – отвечает Джордж.
Джулия хмурит брови: «Что же теперь с ним будет, пап? Что, если Мак закроет весь торговый центр?»
«Говорит, что попытается сохранить его и без животных, – отвечает Джордж. Он засовывает руки в карманы. – Я тоже волнуюсь за Боба. Но такие, как он, никогда не пропадут».
«Знаешь что, пап? – В ее глазах зажигается огонек. – А ведь Боб мог бы жить вместе с нами. Мама любит собак, ей с ним было бы веселее и…»
«Джулс, я еще даже не уверен, будет ли у меня новая работа. Может статься, я не смогу прокормить даже вас, не говоря уже о какой-то дворняжке».
«Я могла бы тратить на него свои деньги за выгул соседских собак…»
«Извини, Джулс».
Джулия кивает: «Я понимаю».
Она уже идет к выходу, но вдруг разворачивается и снова бежит к моей клетке. «Я почти совсем забыла. Это тебе, Айван».
Она просовывает в мою клетку листок бумаги. Это рисунок, на котором изображены Руби и я.
Мы едим изюм в глазури. Руби играет с другим слоненком, а я держусь за руку какой-то симпатичной гориллы.
У нее красные губы, а в волосы заправлен цветок.
Сам я, как и на всех остальных рисунках Джулии, выгляжу весьма элегантным парнем, вот только у этого портрета есть одно маленькое отличие от предыдущих.
На этом рисунке я улыбаюсь.
щелк
Дверь в мою клетку распахнута. Я не могу отвести от нее глаз.
Моя дверь. Открыта.
Огромный ящик сдвинули с места, и теперь он тоже открыт. Люди поставили его прямо напротив выхода из клетки.
Если я выйду из нее, то войду в ящик.
Дама из зоопарка (ее зовут Майя) снова здесь.
Щелк. Изюм в глазури.
Щелк. Крошечные зефиринки.
Щелк. Спелая папайя.
Щелк. Долька яблока.
Час за часом, щелчок за щелчком.
Я гляжу на Руби. Она внимательно следит за тем, как я поступлю.
Я касаюсь ящика.
Я вдыхаю запах его темного нутра, где меня ждет спелое манго.
Щелк, щелк, щелк
Я должен сделать это. Из-за прутьев своей клетки на меня смотрит Руби, а этот ящик – путь наружу.
Я делаю шаг вперед.
идея
После того как я возвращаюсь из ящика обратно в клетку, меня осеняет одна очень хорошая идея.
Я говорю Бобу, что он мог бы украдкой пробраться ко мне в ящик и поселиться в зоопарке.
«Ты что, забыл? Я же дикий зверь, Айван! – говорит он, обнюхивая пол в поисках крошек. – Неукротимый и неустрашимый!»
Он пробует кусочек сельдерея и выплевывает его. «К тому же меня заметят. Люди, конечно, существа тупые – но не настолько же».
уважение
«Айван? – зовет Руби. – Как думаешь, я понравлюсь другим слонам?»
«Я думаю, что они будут от тебя в восторге, Руби. Ты станешь частью их семьи».
«А что ты думаешь про себя и других горилл?» – снова спрашивает она.
«Я силвербэк, Руби. Вожак. – Я расправляю плечи и выше поднимаю подбородок. – Я не должен нравиться им. Это они должны уважать меня».
Но, говоря это, я задаюсь про себя вопросом: смогу ли я вообще заслужить среди них хоть какой-то авторитет.
В своей жизни мне почти не приходилось бывать настоящей гориллой – не говоря уже о роли силвербэка.
«Как ты думаешь, другие слоны будут знать какие-нибудь шутки?»
«Если нет, – говорю я, – ты их научишь».
Руби хлопает ушами. Взмахивает хвостиком: «Знаешь что, Айван?»
«Что?» – спрашиваю я.
«Думаю, завтра я войду в этот ящик».
Я смотрю на нее с нежностью: «По-моему, это правильно. И Стелла со мной наверняка согласилась бы».
«А как ты думаешь, другие слоны умеют играть в салки? Я очень люблю салки».
«Я тоже», – говорю я и вспоминаю свою проворную сестричку, несущуюся сквозь кусты, всегда на полшажка впереди меня.
фотография
Поздней ночью Мак открывает дверь в мою клетку. Полная луна освещает его поникшие плечи. Мне кажется, будто он стал меньше ростом.
Встревоженный Боб в мгновение ока спрыгивает с моего живота и ныряет под Не-Салки.
«Можешь не прятаться, пес, – говорит Мак. – Я знаю, что ты здесь спишь, – он садится на свисающую шину, – так что вполне можешь провести здесь еще одну ночь. Завтра твой приятель уезжает».
Завтра? Внезапно в животе у меня становится пусто. Я не готов. Мне нужно больше времени. Я еще не со всеми попрощался. Я еще не все обдумал.
Мак вытаскивает из кармана рубашки маленькую фотографию. Это я в молодости. Мы с Маком сидим на переднем сиденье нашей машины. Верх ее откинут. У меня на голове бейсболка, а в руке – рожок с мороженым.
Я был ладным парнем, но надо признать, что на этой фотографии выгляжу попросту смешно. Меньше всего похож на настоящую гориллу.
«У нас ведь было немало хороших деньков, правда же, парень? – говорит Мак. – Помнишь, как мы ходили на американские горки? Или как я учил тебя играть в баскетбол? – Он со смешком покачивает головой. – Бросок в прыжке у тебя всегда получался хуже некуда».
Он встает, вздыхает, оглядывается кругом. Потом убирает фотографию обратно в карман.
«Мне будет не хватать тебя, Айван», – говорит Мак и уходит, ни разу не оглянувшись.
отъезд
Майя со множеством других людей появляются рано утром.
Некоторые из них в белых халатах, другие держат в руках шуршащую бумагу. Все они немногословны, деловиты и решительны.
Руби входит в свой ящик первой.
