– Детективы и триллеры куда легче писать, чем в них играть, – сказал я, поднимаясь. – Ладно, пойду.
Николай Николаевич проводил меня грустным взглядом. Что такое счастье? Какая неуловимая грань между счастьем и печалью. Вот только совсем недавно я был счастлив, как идиот, а сейчас… Сейчас пелена спала, и для меня все стало понятно. Вся эта история с похищением, с документами была выдумана влюбленной Мариной. Но как здорово она все придумала! А я, дуралей, верил во все ее истории. Документы подделала, на покойников купчие заполнила… Прямо мертвые души какие-то. Нет, восхитительная девушка! Просто мечта!
Я вспоминал всю схему моего одурачивания и не мог найти изъяна. Я оказался героем ее романа, не очень умным, даже туповатым, не очень догадливым, и мной можно было крутить-вертеть как угодно. Восхитительная девушка! Я улыбался, вспоминая все ее замечательные шалости и придумки. Значит, в то время, когда я писал ночью роман, Марина придумывала свой роман, в котором я был главным героем. Интересно, а Циркач тоже ее придумка, или все-таки это ее парень?
Я поднялся в лифте до своей квартиры уже в прекрасном расположении духа.
Сейчас я расцелую Марину, скажу, что ничуть на нее не сержусь, похвалю за прекрасный сценарий, мы посмеемся с ней над всей этой историей… Я, улыбаясь, открыл дверь и вошел в прихожую. В прихожей горел свет, на полу стояла большая дорожная сумка, на вешалке висела полосатая куртка, пахло знакомыми духами… Нина вернулась, но почему без звонка?! Меня бросило в жар, сердце заколотилось… Влип, вот влип! Сознание лихорадочно заработало. Что делать? Я метнулся обратно к двери. Сейчас потихонечку выскользну… Нет, поздно, она наверняка слышала. Шаги, она идет сюда… Вот черт! Что же делать?!
В прихожую вышла моя жена.
– Здравствуй, дорогой. Ну, как ты тут без меня, Сергуня? – с какой-то, как мне показалось, издевкой в голосе спросила она, подходя и целуя меня.
– Да я, как-то… Не ожидал, – я улыбнулся радостно, обнимая ее и прижимая к себе, я выигрывал время, соображая, что делать… А что, собственно, делать, в чем я виноват? А где, интересно, Марина?
– Ты приехала неожиданно слишком. Я даже подготовиться не успел.
– Ну, как же, мы ведь с тобой два дня назад по телефону разговаривали. А ты уже поправился? – Нина отстранилась и внимательно посмотрела мне в лицо. – Как твое горло? Два дня назад ты был так простужен. Я думала, ты до сих пор без голоса, а ты уже где-то шляешься, – она как-то подозрительно смотрела на меня.
– Да, кхе-кхе… есть еще немножко, – сориентировался я вовремя. – Лечусь. А ты здорово загорела… Как погодка была?
Мы прошли в кухню.
– Ты молодец, порядок у тебя везде. Я уж думала, приеду в бардак.
– Это я к твоему приезду, – и снова закашлялся.
«Как же мне спросить про Марину? – думал я. – А зачем, может быть, все само собой решится». Я молниеносным взглядом окидывал помещение, глаза искали Маринины вещи, которые она могла забыть. Торопливо обошел квартиру, но никаких следов ее присутствия в доме не было. Удивительно, но, уходя, она забрала все свои вещи. У меня осталась только папка с квитанциями на покойников.
Мы пили чай, Нина рассказывала о своем отдыхе и погоде, температуре воды, о родственниках, которых посетила, о горе, на которой стоит наш дом… я слушал ее вполуха: в это время я думал о том, куда девалась Марина, в любой момент ожидая, что она вдруг откроет дверь своими ключами, и тогда придется объяснить жене, откуда у нее ключи… я же не посмотрел, на месте ли запасные ключи!..
– Извини, – сказал я, прерывая рассказ жены.
Я вышел в прихожую, ключи висели на прежнем месте. Значит, уходя, Марина оставила их. Вот молодец! Должно быть, это Марина разговаривала с Ниной, когда она звонила из Феодосии, прикидываясь, что это я охрип. Так что она явно знала о приезде моей жены… и мне не сказала. Ну, девчонка! Я, довольный, вернулся в кухню.
– Извини, я тебя прервал.
– Да, собственно, все. Ты же понимаешь – рассказывать можно долго. Кстати, я ехала обратно с нашей соседкой, Татьяной Владимировной, она, оказывается, отдыхала в Коктебеле.
– Да?! Тут ее дочь заходила несколько раз, придумывала истории какие-то про похищение мамы.
– Марина? Она у нее большая выдумщица. Татьяна Владимировна мне про нее такого нарассказывала.
Хотя и было мне безумно интересно, чего же «нарассказывала» про Марину ее мать, но я не стал спрашивать, чтобы не проявить излишней заинтересованности.
– А ты как тут поработал без меня? Вел себя хорошо?
Я улыбнулся и, перегнувшись через стол, поцеловал жену в губки, что могло означать, что вел я себя безупречно. Кто бы знал, чего стоила мне эта улыбочка.
– Я уже почти роман закончил, – похвастался я. – В рекордно короткие сроки. Последняя глава осталась. Сегодня, наверное, закончу.
Нина пошла принимать душ, а я на всякий случай еще раз обошел квартиру в поисках улик, но не нашел ни одной. Я успокоился и решил сесть поработать. Включил компьютер, но звонок в дверь заставил меня вздрогнуть. Я вскочил и пошел в прихожую, посмотрел в глазок – за дверью стояла Марина, сердце заколотилось. Я оглянулся в сторону ванной, открыл дверь и, выскользнув на лестницу, прикрыл ее.
– Я знаю, ваша жена приехала, – сказала Марина, не глядя на меня. – Я вообще-то попрощаться пришла. Я, наверное, уеду скоро.
– Хорошо, – сказал я. – Молодец, что зашла… Слушай, а зачем ты придумала все это? – почему-то спросил я, пытаясь повернуть разговор в реалистическую плоскость.
– А вы не знаете? – спросила она, все так же глядя на мои тапки.
– Нет.
Она подняла глаза и несколько секунд смотрела на меня, не моргая. Меня просто обжег этот взгляд. Меня вдруг снова потянуло к ней, потянуло с неимоверной силой.
– Да потому что люблю вас, – сказала она и вдруг бросилась ко мне, обняла за шею и стала целовать мое лицо, губы, глаза, я целовал ее в ответ… Это было какое-то истерическое состояние обожания. Слезы текли у меня по щекам, смешиваясь с ее слезами… я шептал ей какие-то слова любви. Я говорил их неосознанно, как бы в забытьи, не понимая, что говорю, я просто хотел говорить… Это был какой-то восторг – дикий, необузданный, неуправляемый восторг любви…
Я замолчал внезапно, будто слова вдруг кончились, и взглянул на девушку, которую продолжал держать в объятиях. Она смотрела на меня хотя и заплаканными, но ясными, осмысленными глазами.
– Можно я запишу то, что ты говорил, как твои последние слова? – вдруг спросила она.
Я не сразу понял ее.
– Ну запиши, – после некоторого молчания сказал я, пожимая плечами. Марина вдруг вырвалась из моих объятий и, не оборачиваясь, побежала вверх по лестнице. И только сейчас я увидел соседку Клару Ивановну, державшую на поводке молчаливое свиноподобное создание с болтающимся хвостом. Она смотрела прямо на меня. Сколько она стояла здесь, я не знал.
