Летучие мыши на проводах тоже не хотят оставаться в стороне и на каждый четвертый такт распахивают плотно сомкнутые на груди кожистые крылья.
Скоро и енот откладывает орехи, вылезает из своего угла и пристраивается в хвост танцующим. Танцуют все! Вот это зрелище!
Музыка завладевает и братцами-опоссумами. Сначала Амлет начинает притопывать левой ногой в такт. Потом Антонио замечает, что хвост у него ритмично подергивается туда-сюда. В этот миг в мире нет больше ничего – только крыша, залитая лунным светом в ночи, да отплясывающие звери. Разом позабыв о своей сестре, о том, что им велено ждать дальнейших указаний, Антонио и Амлет перелезают через невысокий парапет и выходят из тьмы на освещенное место.
Мама встряхивает головой и тут видит сыновей. Она останавливается на середине движения как вкопанная. Танцующие опоссумы не успевают затормозить, задние налетают на передних, и получается настоящая куча-мала – будто поезд сошел с рельсов. На самом верху кучи оказывается енот.
– Антонио! Амлет! – кричит мама. – Что вы здесь делаете?
Голос у нее сердитый и удивленный.
Амлет молчит. Отвечает Антонио:
– Нас привел Большой Оп. Мы тебя искали.
Вдруг звучащая откуда-то снизу музыка смолкает. Совпадение, конечно, но тишина наступает такая, что можно услышать, как падает булавка.
Светлячки разлетаются кто куда.
Летучие мыши больше не раскачиваются.
Одноглазый кот исчезает в неизвестном направлении.
Енот сползает с вершины кучи, подходит к Антонио и Амлету и быстро, резко (еноты часто так говорят) бросает:
– Пришли, устроили тут! Такой был вечер! Вы вообще еще маленькие!
Другие опоссумы рассматривают братьев с подспудным подозрением. Тут вмешивается мама:
– Это мои сыновья.
Большой Оп встает на задние лапы и делает шаг вперед. Но, кажется, его надутый вид раздражает маму, потому что она проходит мимо него, словно не замечая, идет к Антонио и Амлету и заключает их в объятия.
– А ну-ка, идите сюда, малыши!
Антонио и Амлет уже успели позабыть, как здорово, когда мама тебя обнимает. Нет, правда, – лучшее чувство на свете. От мамы всегда пахнет апельсиновой шкуркой и еловой хвоей. Антонио знает, что она тайком от всех носит в сумке на животе еловую веточку. (Запах апельсиновой шкурки так и остается для него загадкой.)
Мама обнимает сыновей и говорит:
– Что вы здесь делаете, ну-ка, признавайтесь? Как вы познакомились с отцом? Кстати, почему это вы явились на крышу? Вам еще рано танцевать при луне.
Антонио и Амлет уже позабыли о долгом путешествии по проводам, о крысах в водостоке и даже о том, как прыгали с мусорного бака на лестницу. Все это было не зря, ведь они нашли маму. Антонио думает сразу о тысяче вещей. Ему хочется навсегда остаться на этой крыше, и чтобы играла музыка, плясали светлячки, мыши распахивали крылья, а мама обнимала его покрепче (пусть это по-малышовому, но правда же). Но тут он вспоминает, зачем они здесь:
– Мама, с Апельсинкой беда.
Танцоры на крыше внимательно прислушиваются к их словам. По толпе бежит шепоток:
– Апельсинка? Кто такая Апельсинка?
Амлет поднимает глаза и смотрит на маму:
– Она упала в логово чудищ. Может, мы, конечно, тоже немножко виноваты, но она сама туда полезла, наверх, так что это она все устроила.
На помощь Амлету приходит Антонио:
– Это был несчастный случай. Но там на крыше есть окна, и мы видели, что она оказалась внутри. Надо ей помочь! Но у нас не было плана, а потом мы встретили Большого Опа, и он сказал, что у него есть план, и мы пошли тебя искать.
– Он сказал, ты знаешь, что делать, – вклинивается Амлет.
Мама смотрит туда, где стоит Большой Оп. Он улыбается, но в его зубастой улыбке Антонио чудится некоторая нервозность.
Мама смотрит куда-то вдаль. Только тут Антонио и Амлет замечают, как далеко отсюда видно. Сооружения чудищ сияют тысячами огоньков, и на горизонте стоит розовое зарево.
Мама упирает лапы в боки, высоко поднимает голову и поворачивается к толпе опоссумов. Громким и ясным голосом она говорит:
– Принято считать, что мы одиночки и бродяги. Но так ли это?
Некоторые опоссумы в толпе качают головами: наверное, это значит «нет». Мама продолжает:
– Что вы чувствовали сейчас? Что чувствовали, когда плясали в лунном свете?
Ей отвечает опоссум с необычайно большими лапами:
– Нам было чертовски здорово!
Мама прищуривается:
– Да! Вот именно! Можно танцевать в одиночку, а можно – со всем племенем вместе. И это совсем разные вещи. Мы – племя, мы знаем и понимаем друг друга. Мы – опоссумы!
Все слушают ее, боясь шелохнуться. Мама говорит:
– Кто съедает улиток? А слизняков? А гнилую падалицу под деревьями?
– Мы! – кричат несколько опоссумов.
Кажется, мама довольна. Она говорит все громче и воодушевленней, и сыновья начинают понимать, к чему она клонит.
– Кто ест мокриц? Кто разоряет муравейники? Кто уничтожает гнезда уховерток?
– Мы! – Голосов становится все больше.
Мама вскакивает на металлический ящик.
– Кто держит в узде крыс, мышей и кротов? Кто следит за порядком, ничего не прося взамен?
– Мы! – кричат уже все опоссумы.
Мама выбрасывает вверх кулак и кричит:
– Кого никто не ценит?
– НАС! – вопят опоссумы.
Мама наклоняется вперед. Голос у нее теперь мягкий и задушевный. Он дрожит от сдерживаемого чувства:
– Кто отправится с нами, кто поможет спасти одного из нас, такого же опоссума, как все мы, попавшего в лапы врага? Кто встанет рядом с нами?
Антонио, Амлет и Большой Оп приподнимаются на цыпочки, чтобы не упустить ни крупицы этого потрясающего представления.
Но тут толпа внезапно умолкает.
В следующий миг она начинает рассеиваться с невообразимой быстротой. Опоссумы и енот один за другим переваливают через парапет к лесенке и поспешно спускаются вниз. На крыше остаются только мама, Большой Оп и братья. Еще через несколько секунд срываются с места и уносятся прочь летучие мыши и светлячки.
– Эх, не зацепило, – шепчет Амлет.
Антонио кивает:
– Может, мы и правда одиночки и бродяги.
Но мама ничуть не пала духом и лишь пожимает плечами:
