Тем не менее и это препятствие не помешало успеху концерта.
«Никогда еще наш летний театр не вмещал в своих стенах такой массы публики, как в минувшую субботу, когда весь фешенебельный Харбин явился сюда послушать единственную в своем роде А. Д. Вяльцеву великодушно согласившуюся спеть в пользу увечных и семейств убитых нижних чинов Заамурского округа отдельного корпуса пограничной стражи.
Несмотря на очень повышенную плату, уже задолго до вечера был вывешен аншлаг: „Билеты все проданы“ (в том числе и на особо устроенные места в оркестрах, проходах и „приставные“). Многие покупали билеты из вторых и третьих рук, уплачивая большую премию (десятирублевое место в оркестре продано за 25 руб., а рублевый билет на галлерею куплен за 4 руб. и т. д.).
Спектакль начался веселым фарсом „Супружеское счастье“, сыгранным труппой Арнольдова почти с полным ансамблем.
Но вот, наконец, и третье отделение, в котором должна петь А. Д. Вяльцева. Зал трещит от публики. Негде яблоку упасть. Взвился занавес, и на эстраде появилась грациозная А. Д. Вяльцева, одетая в скромное серое платье. Ей преподнесли роскошный букет. За пианино сел г. Вуич, старательно аккомпанировавший артистке.
Если первому романсу, спетому артисткой заметно уставшим от дороги голосом, скептики не спешили аплодировать, то с каждой новой песней мысленное расстояние между артисткой и слушателями делалось все меньше, пока наконец публика не отдалась всецело обаянию этого прекрасного голоса, чарующего своей выразительностью. Громы аплодисментов и полное энтузиазма bis сопровождали каждый пропетый романс. Зал был покорен артисткой, ее передачей самых простых цыганских романсов, ее чудной фразировкой и умением оттенить то удаль бесшабашную, то полную неги страсть.
В конце концов наэлектризованный партер устроил артистке ряд шумных оваций. Нельзя не сказать спасибо за то высокое художественное наслаждение, которое она доставила харбинцам, и за материальную помощь, оказанную ее концертом сиротам и увечным чинам пограничной стражи».
С Василием Викторовичем Бискупским в Харбине Анастасии Дмитриевне встретиться не удалось. Тринадцатого августа 1904 года, как раз накануне концерта, он попал в перестрелку на реке Тайцзыхэ и был ранен пулей в грудь навылет.
Узнав об этом, Анастасия Дмитриевна после концерта сразу же отправилась в Гунжулин, хотя ее и уговаривали не ездить туда. В гунжулинском полевом госпитале и увидел ее столичный корреспондент:
«С позиций несли десятки и сотни раненых. Под наскоро сделанным из циновок навесом кипела работа; измученные врачи и сестры милосердия не покладая рук то перевязывали раны, то укладывали и одевали страждущих, и для каждого было готово у них слово ласки и ободрения. Между сестрами милосердия мне мелькнуло знакомое лицо, но скромный костюм… утомление и забота, видимо, изменили сестру настолько, что я не мог припомнить, где я ее видел. А что видел и даже много раз, в том я был убежден. Улучив момент, я подошел к ней с вопросом: не встречались ли мы с нею в России? Внимательно взглянув на меня, она улыбнулась и, размешивая какое-то питье, ответила: „А что, меня, должно быть, трудно теперь узнать? Вы меня видели в Н., где я играла в летней труппе“. Я горячо пожал ей руку и выразил свое изумление по поводу того, что пришлось ее видеть здесь, на поле сражения, после драматической сцены. „Да ведь и это – драма, да еще какая! – ответила она с грустной улыбкой. – А теперь, извините, мне нужно к больному“, – и, пожав мне руку, отошла»
[32].
Несколько недель ухаживала Вяльцева за своим возлюбленным, и тут уже в датах нет никаких расхождений.
Выписавшись из госпиталя, В. В. Бискупский отправился в полк и, как видно из послужного списка, 24 сентября участвовал в бою на реке Шахэ, а 26 сентября 1904 года вступил в командование 5-й сотней 2-го Дагестанского полка
[33].
Ну, а Анастасия Дмитриевна вернулась в Санкт-Петербург. «Вчера с поездом экспресс Московско-Курской ж.д. возвратилась с Дальнего Востока артистка А. Д. Вяльцева», – сообщила 21 сентября газета «Русское слово».
Подлинные события, как мы видим, смешались в этой истории с легендами, и происходило это не столько по воле героев этих событий, отнюдь не стремившихся афишировать свои отношения, а просто потому, что, в соответствии с логикой романса Саши Давыдова:
Тебя отнимут у меня,
Ты ведь не мой, ты ведь не мой!
Тебя отнимут у меня,
Ты ведь не мой, я не твоя!
Но если ты, внимая страсти,
Придешь назад, желанный мой,
То я тебе открою в жизни счастье,
Весь мир забудешь ты со мной.
Тебя не вырвут у меня,
Ты будешь мой, ты будешь мой!
Тебя не вырвут у меня,
Ты будешь мой, а я твоя, —
изменялись причинно-следственные связи и в реальной жизни. Как бы то ни было, уже 19 октября 1904 года Вяльцева пела в Санкт-Петербурге в концерте «Цыганские песни в лицах».
«Все бинокли зала готовы были как бы проглотить Анастасию Дмитриевну, туалет которой был в полном смысле ослепительным: артистка, казалось, вся была как бы обрызгана дождем серебристых палеток по белому тюлю на желтом шелковом transparent, – писала в отчете „Петербургская газета“. – Корсаж отделан белыми брюссельскими кружевами и залит бриллиантами в разных оправах, переплетавшимися с нитями жемчуга».
Успех был триумфальным.
Раскланиваться Анастасии Дмитриевне пришлось на фоне поднесенных ей огромнейших корзин разноцветных хризантем. Одна из корзин, как обратил внимание газетный репортер, отличалась «таинственными цветами своих шелковых лент: белой, желтой и черной»
[34].
6
Для подъесаула Бискупского после встречи с возлюбленной – как будто в романсе и происходила она! – тоже началась та полная подвигов и геройских свершений война, на которую он так стремился.
Он участвовал 13 октября 1904 года в усиленной рекогносцировке возле деревни Халантоза, а 15 октября – в усиленной рекогносцировке возле деревни Янтайцзы. Ну, а 26 декабря 1904 года, когда начался рейд в японский тыл на Инкоу вместе с конницей генерал-лейтенанта Павла Ивановича Мищенко пошла и 5-я сотня подъесаула Бискупского. В декабре он участвовал в атаке у деревни Калихэ, в бою за Инкоу, а 1 января – в бою у деревни Шипаипучинцзы.
