Посвящается Салли и Бранчу ...тем, кто всегда
с любовью слушал меня...
Глава 1
Нью-Йорк
Апрель 1889
Огромный концертный зал "Метрополитен Опера" сиял
и переливался разноцветными огнями, а у главного входа шумели толпы желающих
попасть на торжества, посвященные празднованию Дню Независимости.
В стороне от шумной суеты, погрузившись в свои мечты,
великолепная, одинокая и независимая, стояла Китти Райт Колтрейн. Она,
казалось, не замечала ни восхищенных взглядов, которые исподтишка бросали на
неё элегантные мужчины, ни завистливых взоров их разряженных спутниц.
Время милостиво обошлось с Китти. Сейчас, в самом расцвете
зрелой женственности, она цвела пышной красотой и казалась ещё ослепительнее,
чем в дни молодости. Роскошные вьющиеся темно-рыжие волосы, переливавшиеся
всеми оттенками осенних листьев, струились по плечам. Даже самая придирчивая
недоброжелательница не смогла бы обнаружить ни единого серебряного волоска в
этой роскошной шевелюре. Нежная теплая кожа цвета густых сливок, прелестные
фиалковые глаза, таинственно мерцающие из-под темных, длинных ресниц, да, эта
женщина была поистине прекрасна!
Ее красоту выгодно оттеняло изящное платья из сверкающего
атласа необыкновенного густо-изумрудного цвета. В роскошную ткань были вплетены
тончайшие серебряные нити, что заставляло платье сверкать и переливаться в
ослепительном свете люстр, подобно драгоценному камню. Маленькие изящные уши
были украшены крупными бриллиантами, а роскошное ожерелье, в котором
чередовались бриллианты и изумруды чистейшей воды, обвивало красиво изогнутую
нежную шею. Пышные, густые локоны цвета тлеющих углей сбегали по спине, тут и
там изящно подхваченные чеканными серебряными гребнями с крупными изумрудами.
Нежные, упругие холмики высокой груди дерзко поднимались из-за низкого выреза
платья, всем своим видом доказывая невозможность увядания этого роскошного
тела.
В огромной толпе, которая шумела и волновалась вокруг этой
необыкновенной женщины, никто и вообразить бы не смог, что такому дивному созданию
хоть когда-нибудь в жизни пришлось испытать страдания и нищету. В конце концов,
ведь она была женой Тревиса Колтрейна, одного из наиболее уважаемых и богатых
людей в Неваде. Лицо её было прекрасно и безмятежно, как у древней богини.
Уже почти двадцать лет прошло с тех пор, когда Тревис
унаследовал богатейшие серебряные рудники после смерти человека, которому он
когда-то давно спас жизнь, и, казалось, теперь Колтрейны купались в уже
привычной роскоши.
Но это всегда было несправедливо по отношению к ним обоим.
Как и у многих тысяч других уроженцев юга, в сердце Китти до сих пор не
заживали раны, полученные в той ужасной, кровавой бойне, которая вошла в
историю под названием Гражданской войны. Много раз она безуспешно пыталась
стереть из памяти те безумные годы, и по мере того, как шло время, ей, в конце
концов, удалось научиться ценить радость, которую приносил с собой каждый новый
день. Но вместе с тем она прекрасно понимала, что ужасные воспоминания тех лет
останутся с ней навсегда.
Бросив ещё один быстрый взгляд на оживленную толпу, бурлящую
у входа в великолепное здание, она с трудом подавила нетерпеливый вздох. Гости
все прибывали, но куда же запропастился Тревис? Еще утром в роскошный номер
отеля, который она снимала, доставили записку от Президента Гаррисона.
Президент спешил порадовать Китти, сообщив, что корабль, на котором возвращался
её муж, прибудет в порт вечером, и советовал обязательно быть на концерте.
Больше в записке не было ни слова.
Нежная улыбка тронула её губы, когда она почувствовала, как
знакомая теплая волна захлестнула её. Так бывало всегда, стоило ей только
представить лицо человека, которого она любила так глубоко ... и так неистово.
Их любовь появилась на свет при довольно странных
обстоятельствах. С лукавой улыбкой вспомнила она ту неприязнь, которая охватила
их обоих при первом знакомстве. Он, северянин, кавалерийский офицер, заставил
её, южанку, закончившую курсы сестер милосердия, поступить на службу в армию
северян. Так она надолго стала его пленницей.
И все четыре года, пока бушевало пламя Гражданской войны,
двое влюбленных вели свою тайную битву, пока, наконец, не восторжествовала
любовь ... но это случилось уже гораздо позже, когда родился их первенец, сын.
Она назвала его Джон Тревис, дав имена двух горячо любимых людей: отца и мужа.
Но их свадьба не стала началом счастливой безмятежной жизни,
как надеялась Китти. После нескольких неудачных попыток вести жизнь простого
фермера на ранчо, которое Китти унаследовала в Северной Каролине, Тревис бросил
все и снова сорвался с места. Им опять овладела неудержимая страсть к перемене
мест. Пока он скитался где-то, Китти стала жертвой нападения. Ее похитил бывший
фермер, человек, затаивший на неё обиду ещё в годы войны. Он заставил Китти
пережить такое, что её разум не выдержал и она погрузилась в милосердное
забвение. Имя, прошлая жизнь, воспоминания о муже и сыне покинули её и на
несколько горьких и одиноких лет она была выброшена из жизни.
Память вернулась к ней наконец, но тем ужасней оказалось
известие о том, что Тревис, поверив в её гибель и не в силах справиться с
тоской и одиночеством, снова женился. Его вторая жена, хрупкая и болезненная
женщина умерла, дав жизнь его дочери Дани.
Оглушенная вернувшейся через много лет прежней болью и
отчаянием, Китти молча страдала, чувствуя, как в её душе кровоточат старые раны
и понимая, что не время сейчас думать об этом. Никогда не надо воскрешать
прошлое. Они с Тревисом слишком любили друг друга, чтобы позволить этому
безумию вновь вырваться наружу.
Еще один нетерпеливый взгляд на дверь и сердце Китти
подпрыгнуло от радости. Но это была не радость женщины при виде возлюбленного,
нет, её сердце сейчас переполняла материнская гордость.
Колт, как с детства прозвали в семье Джона Тревиса
Колтрейна, пробирался через толпу у входа, бросая быстрые взгляды поверх голов
и явно разыскивая её. Высокий, хорошо сложенный, Колт унаследовал от отца
темные густые волосы и смуглую кожу его предков-креолов. Грива угольно-черных
волос, чернее крыла ворона, красиво оттеняла глаза цвета светлого серебра.
Его нетерпеливый взгляд упал на мать и Колт стал торопливо
проталкиваться сквозь толпу, пробираясь к Китти. Она не отрывала от него
любящих глаз и на минуту ей даже показалось, что перед ней Тревис.
Колт склонился к ней, ласково поцеловал мать в щеку, и взяв
её за руку, виновато заглянул в глаза. - Прости, мам, от него по-прежнему ни
слова.
Повернув голову в сторону Президента Гаррисона, стоявшего
неподалеку в компании друзей, Китти недовольно пробормотала, - Значит, мы
по-прежнему должны переживать, гадая, куда же Президент отправит его в этот
раз. Бьюсь об заклад, уж он не даст Тревису отдохнуть, - и она подавила
невольный вздох сожаления.
