Она провела по лицу дрожащими, мокрыми от слез пальцами и
прошептала, заикаясь, - Колт, поверь мне, я в самом деле не хотела, чтобы это
случилось. Я и вправду хотела уехать на рассвете, чтобы успеть домой до того, как
вернутся отец с мамой. Клянусь, я не виновата в этом!
Трясущимися руками он пригладил взлохмаченные волосы и с
досадой отвернулся от нее. - Знаю, знаю, - пробормотал он. Даже если учесть,
что накануне вечером она хитростью заманила его в постель, то сейчас, похоже,
говорила правду, слепой бы увидел, что девушка безумно напугана.
Подойдя к окну, он невидящим взглядом уставился на зеленую
лужайку внизу, на сонную речушку, медленно и лениво струившуюся в ослепительных
лучах жаркого полуденного солнца. Затем резко обернулся. - Мы должны сказать,
что я пригласил тебя поужинать. Мы с тобой слишком много выпили и заснули тут
же, за столом. Я упрошу повариху подтвердить это и сказать, что она ночевала в
доме и видела, что мы провели всю ночь в столовой. Мы скажем, что были
мертвецки пьяны.
Шарлин отрицательно покачала головой. - Это не сработает.
Даже если отец и мать поверят нам, все равно по городу поползут сплетни и
скандала не избежать.
- Черт с ними, пусть думают, что хотят.
Она снова затрясла головой. Колт подозрительно вглядывался в
лицо Шарлин, ему почему-то показалось, что на мгновение ужас и отчаяние куда-то
исчезли из её глаз. Она показалась ему какой-то другой. Удовлетворенной?
Торжествующей? - Мы не должны ни в чем сознаваться, - резко повторил он.
Она медленно приблизилась к нему и ласково погладила по
щеке. - Нет, Колт, - мягко прошептала она. - Ничего не получится. Я думаю,
будет гораздо лучше, если мы просто исчезнем на какое-то время. Ну, хотя бы на
несколько дней. А родителем пошлем записку, где все объясним, чтобы они не
тревожились ...
- Ну нет! - он так стиснул Шарлин, что она негодующе
вскрикнула. Даже не думай об этом, - произнес он ледяным тоном. - Ничто не
заставит меня жениться на тебе. Я уже сто раз говорил об этом, но ты, видно, не
слушала или не хотела понять меня. Я не собираюсь жениться на тебе. Я вообще не
хочу жениться. И я не позволю загнать меня в угол из-за того, что случилось
этой ночью. Да, я виноват в том, что затащил тебя в постель, но я не приглашал
тебя к себе и не собираюсь нести ответственность за то, что произошло. Поэтому
будет гораздо лучше, если ты просто забудешь об этом!
Колт с силой оттолкнул от себя Шарлин и она убедилась,
насколько он взбешен. До него постепенно стало доходить, что возможно, и очень
возможно, это была не просто случайность.
Глаза Шарлин злобно сузились, тонкие ноздри затрепетали от
бешенства. С силой сжав кулаки, она шагнула вперед и Колт внезапно подумал, что
никогда ещё не видел её такой, как в эту минуту. Как он мог когда-то считать её
красавицей?! Похожая на злую ведьму, она стояла перед ним с разметавшимися по
плечам, спутанными волосами и искаженным яростью лицом.
- Нет, ты женишься на мне, Джон Тревис Колтрейн! Раз ты
попользовался мной как женщиной, то теперь изволь сделать меня женой! Я не
позволю, чтобы моя репутация была погублена. И я не намерена ходить, пряча от
стыда глаза, по улицам родного города из-за такого ублюдка, как ты. Ты должен
на мне жениться! И ты женишься или, Богом клянусь, проклянешь день, когда так
поступил со мной!
Колт покачал головой, а перед его глазами промелькнули
мгновения, когда она сбросила перед ним одежду, предлагала ему свое тело ...
снова и снова бесстыдно умоляла вонзиться глубже. Она желала его так же сильно,
как и он сам хотел её, но, видит Бог, он никогда не предлагал ей стать его
женой, даже ни разу не сказал, что любит её. Он не пытался обманом заманить
Шарлин в постель и не считал поэтому, что обманул её.
- Нет! - медленно и отчетливо произнес Колт, все так же твердо
глядя ей в глаза, - Можешь делать со своей репутацией все, что угодно, раз ты
вспомнила о ней, но сейчас убирайся!
Он немедленно пожалел о своей грубости, но было уже слишком
поздно. Пронзительный вопль, вырвавшийся из горла потрясенной Шарлин, эхом
разнесся по всему дому.
- Шарлин, подожди - ...
Он попытался было удержать её, но она вырвалась и выбежала
из комнаты. Она отчаянно рыдала но он твердо знал, что вопли и стоны, которые
доносились до него, были вызваны не стыдом или страхом. Это яростно бушевала
оскорбленная гордость отвергнутой женщины.
От досады и злости Колт со всей силы впечатал кулак в стену
спальни, даже не почувствовав боли. Черт возьми, что же теперь будет?! Он и
предположить не мог, на что может теперь решиться Шарлин. Проклятье, он не
должен был быть так груб, конечно, но она сама заставила его потерять голову.
Услышав топот копыт, он высунулся в окно и увидел Шарлин
верхом на лошади. Безжалостно вонзив шпоры в бока невинного животного, она
пустила лошадь галопом по направлению к городу. Бог знает, что она задумала,
обреченно подумал он.
Колт тяжело вздохнул. Он знал, как ему следует поступить -
встретить опасность лицом к лицу. Будь мужчиной, подумал он. Поезжай в город и
сам поговори с Карлтоном Боуденом. Он не знал, что собирается сказать отцу
девушки, но понимал, что не имеет права оставаться на ранчо, скрываясь от всех.
Он должен рассказать Боудену, как было дело, а там будь, что будет!
"Будь мужчиной!" так всегда ему говорил отец. Прав
ты или нет, будь мужчиной. Только тогда, как бы не обернулось дело, он сможет
по-прежнему смотреть людям в глаза.
Его отец, Тревис Колтрейн, был уверен Колт, за всю свою
жизнь ни разу не совершил ничего такого, за что бы ему было стыдно
Но сейчас его сыну было нелегко походить на отца.
Глава 4
Элейн Барбо-де Бонне казалась совершенно безмятежной, когда
сидела уютно устроившись в своем любимом кресле с изящно закругленными ножками
и овальной спинкой в стиле Людовика ХVI. Но это была одна видимость. На самом
деле она уже давно не бывала настолько подавлена, как в эту минуту.
Нежно лаская длинными, чувственными пальцами изящно
простеганное сиденье, богато украшенное вышивкой и тесьмой, она машинально
подумала, что ни одно вечернее платье, какого бы цвета оно ни было, не могло
выгоднее оттенить её красоту, чем эта прелестная парчовая обивка теплого
оттенка слоновой кости.
Клода безумно раздражало это кресло, впрочем, Элейн никогда
не была в восторге от его вкуса. Вся остальная комната, в соответствии с его
желанием, была обставлена в стиле Бидермейера, и, казалось, невольно переносила
вас в начало века. Но Элейн была уверена, что и тогда подобный стиль был
принадлежностью исключительно средних классов. Ей было не по себе от его
классической, строгой простоты, а стол розового дерева с металлической
инкрустацией приводил Элейн в содрогание, поскольку рядом её любимым креслом
выглядел неуместной дешевкой.
Больше всего ей хотелось бы полностью сменить мебель в
замке, а затем заново отделать его в стиле обожаемого ей рококо, которым она
так восторгалась. Особенно умиляли её прелестные витые ножки у мебели и все
очаровательно прихотливые изгибы деталей, как бы позаимствованные во Франции
эпохи Луи XV. Всю обстановку можно было бы заказать из красного или розового
дерева или из ореха, но чем богаче и оригинальнее была отделка, тем выше цена.
