- Вот так отцу и приходится расплачиваться за ту громкую
славу, которую он заслужил во время войны, - усмехнулся Колт. - С его
репутацией, мама, он просто обречен теперь каждый раз приходить на помощь,
стоит только правительству попасть в затруднительное положение.
Пряча беспокойство за легкой насмешкой, Китти добродушно
хмыкнула, Дело в том, Джон Тревис Колтрейн, что я давным-давно поняла, что
представляет собой твой отец. Да доживи он до ста лет, я уверена, все равно
будет мечтать об опасностях и приключениях. Никогда не встречала человека с
таким неукротимым, бешеным темпераментом!
- А будь он другим, ты на него и внимания бы не обратила! -
добродушно попенял матери Колт.
В её глазах внезапно отразилось глубокое чувство. - Не
думаю, что такое возможно, Джон Тревис, но все равно, я была бы рада, поживи он
дома хоть немного. В этот раз он отсутствовал почти три месяца, и ты не можешь
даже вообразить, каким кошмаром было для меня это время, я ведь даже не знала,
жив он или нет!
Колт мрачно кивнул. Он знал, чего опасалась мать, ведь в
этот раз дела привели Тревиса Колтрейна на Самоа, в восточную часть Тихого
океана. Вот уже почти десять лет, как на островах тоже полыхало пламя
гражданской войны. Когда неожиданно вмешалась Германия, заинтересованная в
свержении с престола короля Малиетоа, Америка и Великобритания выступили в его
поддержку. Военные корабли бороздили воды залива Апиа.
На борту одного из них был Тревис Колтрейн, спешивший по
поручению своего правительства как можно быстрее договориться с немцами на
островах. И вдруг, словно мало было других бед, на многострадальную землю
обрушился ужасный циклон.
Китти охватил ужас, а то немногое, что ей удалось выяснить,
повергло её в отчаяние. Как стало известно, все корабли затонули, разбившись о
рифы, уцелел лишь один. И мрачной чередой потянулись дни, когда охваченная
страхом за судьбу любимого, она одновременно и боялась и жаждала вестей.
Потом, слава Богу, она узнала, что Тревис был на борту
корабля, которому посчастливилось уцелеть благодаря капитану, успевшему выйти в
открытое море.
Президент Гаррисон был очень внимателен к Китти. Он даже
прислал своего человека к ней в Силвер Бьют, в Неваду, и заверил, что слишком
ценит её мужа, чтобы позволить ему ещё раз так рисковать жизнью. Президент
торжественно пообещал заменить Тревиса другим человеком во время переговоров с
немцами и порадовал Китти известием, что муж её уже на пути домой. А вскоре
пригласил их с Колтом в Нью-Йорк, намекнув, что они увидятся с Тревисом в
"Метрополитен" во время празднования Дня Независимости. Китти
догадалась, что Тревис должен по приезде отправиться на концерт и их встреча
станет для него приятным и неожиданным сюрпризом.
Китти с радостью откликнулась на приглашение. Правда, ей на
минуту показалось, что все знаки внимания - это лишь способ подсластить горькую
пилюлю, которую готовит Гаррисон, собираясь сразу же послать Тревиса ещё
куда-нибудь с очередным заданием. Конечно, она давно уже смирилась с тем, что
страсть к приключениям носит её мужа по свету, словно перекати-поле, но
Президент должен понимать, что Тревис когда-то бывает нужен и ей.
Она вздрогнула, внезапно придя в себя, и заметила, что сын
уже некоторое время что-то говорит ей, но не смогла вспомнить ни слова, как ни
старалась. - Прошу прощения, дорогой. Ты что-то сказал ...?
- Я сказал, что собираюсь домой, - нетерпеливо повторил он,
- ты же знаешь, я терпеть не могу званых вечеров и, если честно, мне безумно
надоело это - это шоу. - Он с отвращением обвел взглядом бурлящую вокруг толпу.
Китти сочувственно кивнула, понимающе взглянув на сына. Она
тоже посмотрела вокруг. Посреди главного зала бил огромный фонтан, искрящиеся
струи шампанского, взметнувшись почти под потолок, сверкающими бриллиантами
рассыпались в воздухе и с мелодичным звоном стекали в небольшой мраморный
бассейн, в котором плавали розовые и пурпурные орхидеи. Толпившиеся кругом
гости с веселым смехом подставляли хрустальные бокалы под пенящиеся струи и
наполняли их светлым вином.
В ослепительном свете люстр особенно яркими казались
роскошные платья дам всех цветов, которые только существуют на свете.
Драгоценности необыкновенной красоты и баснословной стоимости сверкали и
переливались разноцветными огоньками. По углам зала размещались небольшие
оркестры и волшебные звуки вальса переплетались с негромким шумом голосов и
беззаботным смехом.
Пол был усыпан лепестками роз, их нежное благоухание
наполняло весь огромный зал и смешивалось с тончайшим ароматом духов и запахом
дорогих сигар.
- Ведь сегодня День Независимости, - напомнила Китти, не
обратив внимания, что сын уже погрузился в свои собственные мысли. - Скажи,
милый,
- она осторожно тронула его руку, - ты случайно ничего не
имеешь против Шарлин Боуден?
Колт с трудом удержался от недовольной гримасы, в который
раз подивившись материнской проницательности. Как обычно и бывало, ей опять
удалось угадать его мысли. Ну так значит, нет смысла и лукавить. - Ты угадала.
Вряд ли кто смог бы удивиться больше, чем я в ту минуту, когда она, как чертик
из коробочки, вдруг появилась на вокзале с кучей чемоданов и тетей Джессикой и
объявила, что едет с нами.
У Китти от изумления даже дыхание перехватило, и лишь неимоверным
усилием воли ей удалось удержаться от вопросов, которые так и вертелись на
кончике языка. Ей пришлось напомнить себе, что Колт уже взрослый человек и
давным-давно живет своей жизнью. Она редко давала волю материнскому любопытству
и делала эта очень осторожно, чтобы сыну, не дай Бог, не пришло в голову, что
она сует нос в его дела. - А ты знал, что она собирается с тобой?
- Нет, конечно! - он даже вспыхнул, - Просто я, как
последний дурак, рассказал ей о том, что Президент пригласил нас сюда и она тут
же заявила, что непременно поедет вместе с нами. Я возмутился и был вынужден
сказать, что ее-то как раз никто сюда не приглашал. Ну, и видишь, что из этого
вышло. - Он с досадой передернул плечами, а изящно вырезанные ноздри
затрепетали, как всегда в те минуты, когда он был чем-то взволнован или
возмущен. Эту привычку, унаследованную им от отца, давно уже подметил любящий
взгляд Китти.
Она протянула руку и слегка погладила сына по щеке. - Я все
понимаю, милый, тебе пришлось привезти её с собой. Конечно, у тебя не было
другого выхода. Скандал был бы неприятен для всех нас, а нет только для нее.
Успокойся, ты все сделал правильно.
- Никогда не встречал раньше подобной девицы - у неё нервы,
как стальные канаты, - и он сокрушенно покачал головой.
Китти задумалась, взвешивая каждое слов. Она была совершенно
уверена, что сын пока ещё не собирался жениться, но Шарлин была единственной
девушкой, с которой он постоянно встречался, конечно, насколько она знала. И
если уж Шарлин суждено было в один прекрасный день стать её невесткой, то Китти
следовало хорошенько подумать, прежде, чем сказать что-нибудь, о чем она
впоследствии может горько пожалеть. - Она довольно хорошенькая, задумчиво
протянула Китти, - боюсь только, что Чарлтон и Джульетт безбожно избаловали её.
Она ведь единственный ребенок и привыкла всегда получать все, что только
пожелает. А теперь, похоже, она больше всего на свете хочет тебя.
