Гевина нигде не было видно. Разочарованно вздохнув, она
повернулась и в эту минуту над ней ослепительной молнией сверкнуло лезвие ножа.
Делия пронзительно взвизгнула, в последний миг успев отскочить в сторону.
Парализованная страхом при виде стремительного броска Элейн, Делия застыла, как
статуя, беспомощно наблюдая, как её противница, не удержавшись, перевалилась
через парапет и с отчаянным криком сорвалась вниз, на острые скалы. Ее тело,
несколько раз перевернувшись, прокатилось по камням и рухнуло в набегавшие на
берег волны. Делия затаила дыхание, не в силах отвести взгляд от застывшего внизу
безжизненного тела.
Слабый предсмертный крик растаял в воздухе, немедленно
сменившись истошными воплями Делии.
Когда Гевин через мгновение ворвался в комнату, она все ещё
продолжала кричать. И только несколько крепких пощечин заставили её замолчать,
пронзительный, животный вой перешел в истерические рыдания. - Она хотела ...
заколоть меня! Мне удалось увернуться, а она ... рухнула вниз...
Несколько мгновений Гевин молча вглядывался в её искаженное
ужасом лицо, пытаясь сообразить, что случилось. В это время в комнату вихрем
ворвался Дирк.
- Мейсон, - заорал он. - она ещё дышит. Должно быть, кусты
смягчили удар. Но она страшно изуродована, вряд ли протянет долго.
Гевин искоса взглянул на него. - Она ... очень плоха?
Дирк угрюмо кивнул. - Послать за доктором? - коротко спросил
он, - Я велел всем оставаться внизу, пока он не приедет.
Но то, что они услышали в следующую минуту, заставило Дирка
и Делию оцепенеть от ужаса и изумления.
- Оставьте все, как есть. Когда её тело в конце концов
найдут, все подумают, что это несчастный случай. Нужно, чтобы все считали, что
это случилось уже после нашего отъезда. А если сейчас вызвать врача, вопросов
не оберешься. Ясно?
Очень скоро тяжело груженый фургон медленно двинулся в
сторону Монако к ожидающему их судну.
Сидя в принадлежавшем де Бонне экипаже, Гевин и Делия
чувствовали себя на верху блаженства. Удобно откинувшись на обитое роскошной
мягкой кожей сиденье, Гевин одной рукой по-хозяйски обнял Делию, крепко прижав
её к себе.
Конечно, мысль об оставленном на скалах изуродованном, ещё
живом теле была неприятна, но вполне терпима. В конце концов, она постепенно
спивалась и стала для него невыносимой обузой. Правда, в молодости она была
очаровательна. Дьявольщина, да когда-то он был без ума от нее! К сожалению, все
это в прошлом.
Гевин с довольной улыбкой взглянул на Делию. Надо надеяться,
она вволю насладилась здешними красотами, потому что назад она не вернется. По
крайней мере, с ним.
Лучше всего расстаться с ней в Греции.
А в Монако он когда-нибудь вернется вместе с Брианой. Будет
она его любовницей или женой, он решит позже. Бог свидетель, он намерен
овладеть ей - нет, он будет владеть ей, навечно!
А в это время в Париже, в здании американского посольства, в
своем кабинете, за массивным столом красного дерева сидел Тревис Колтрейн. На
нем был роскошный костюм из мягкой шерстяной ткани цвета маренго, тончайшая
золотая цепочка тянулась к жилетному карману, матово поблескивала мягкая
дорогая кожа ботинок. Тревис выглядел важной персоной. Впрочем, так оно и было
на самом деле.
Но, Бог свидетель, как же он ненавидел свою работу!
Брезгливо отодвинув в сторону бумагу, которую он уже
несколько минут пытался прочитать, Тревис поднялся со стула и подошел к окну.
Сцепив руки за спиной, он молча стоял, размышляя о том, что Китти, наверное,
давным-давно уже догадалась, как ему здесь все опротивело, хотя он никогда не
говорил об этом прямо.
Да, ему никогда не нравилось просиживать штаны в кабинете, а
сейчас тем более, да и меняться уже поздно. Тревис рвался домой, в Неваду, на
ранчо. Как было бы здорово снова оказаться под открытым небом, почувствовать,
как свежий ветер бьет в лицо. Дьявольщина, да будь сейчас даже зима, он бы и то
не удержался, чтобы не вскочить в седло!
Тревис встряхнулся и постарался вернуться к действительности.
Из окон посольства открывался великолепный вид на Париж. К югу почти на полмили
расстилалось Марсово Поле, огромный плац, повидавший на своем веку немало
событий: и королевские парады и дикие восстания и революции.
На дальнем его конце возвышалось величественное здание
Военной Академии. Построенное в кокетливом восемнадцатом веке, оно больше
напоминало волшебный дворец, чем военную школу. Задуманная вначале как училище
для сыновей обедневших аристократов академия очень скоро превратилась в
настоящий университет, куда со всех уголков Франции съезжалась талантливая
молодежь.
Тревис припомнил забавный исторический факт: когда Наполеон
Бонапарт, который тоже в свое время учился здесь, получил аттестат, в нем было
сказано - Пойдет далеко, если позволят обстоятельства.
Тревис перевел задумчивый взгляд на более современное здание
к северу от Марсова Поля. Построенное в 1889 архитектором Александром Эйфелем
для Парижской Выставки, оно с тех пор неоднократно служило мишенью для
насмешек. Как его только не называли, и удивительным, и чудовищным, нашлись
даже такие, кто требовал разрушить его до основания. Но Тревис глубоко уважал
Эйфеля как создателя одного из величайших чудес - Эйфелевой башни. Только он
мог добиться того, что даже сидящий на стуле человек не мог давить на землю
сильнее, чем это гигантское сооружение. Устремившись в небо на высоту 985
футов, она стала высочайшим сооружением в мире. Кто-то придумал устроить в ней
очень приличный ресторан, как-то он даже обедал там вместе с Китти и ...
Китти!
Боже, как он обожал эту женщину! Никогда и никого в своей
жизни Тревис не любил так, как её. И хотел одного - сделать её счастливой до
конца дней, как она когда-то озарила счастьем его жизнь.
Раньше ему казалось, что Китти мечтает о том, чтобы вволю
поездить по Европе, да и пожить какое-то время в Париже было бы неплохо. Но
оказалось, что он ошибался, и Китти скучает по дому, к тому же ей безумно не
хватало Колта.
Тревис покачал головой. Его все больше тревожило, что от
сына давно уже не было никаких известий. Прошло уже месяца три, как они
получили последнее письмо и, черт побери, это совсем было не похоже на Колта!
Не в его привычках было заставлять мать волноваться.
Тихий стук в дверь заставил Тревиса обернуться. Шмыгнув к
столу, он развернул опостылевший документ и крикнул, - Войдите!
Ему показалось, что секретарша чем-то взволнована. Странно,
не похоже на нее. Мисс Тирон, старая дева лет тридцати, была превосходно
вышколена, вывести её из состояния равновесия было просто невозможно. Однажды
Тревис, явно забавляясь, пошутил, что её манера одеваться и суровый вид должны
скорее отпугивать, чем привлекать мужчин и был страшно удивлен, когда она
суховато объяснила на своем безупречном английском, что именно на это и
рассчитывала. С этого момента он старался держаться с этим удивительным
созданием как можно официальнее.
