И от того был более опасным, чем другие.
– Но я серьезно рад видеть тебя, Хесси. Без твоих шуточек и оров в резиденции не так весело.
– Поэтому ты развлекаешься тем, что ходишь голым?
У сидхе на теле нет волос. Потому увидеть все я могла в подробностях. Хотя и так знала, что у Аластора все как надо. Все, кхм, крепкое и внушительное.
– Ты отвыкла. – усмехнулся принц.
К его чести, не стал меня дразнить. А провел рукой по телу, создавая самые обычные потрепанные джинсы. Только их. Ну и на том спасибо.
– Я же верила Лексу. – сообщила с горечью. – Ты убил во мне доверие к нему. Совсем, понимаешь?
– Он провинился. – пожал плечами Аластор. – И к тому же я в курсе, что ты доверяла только ему. Потому и попросил его устроить нам встречу. Чаю, Хесс? Или кофе? Нам стоит с тобой серьезно поговорить.
Ага, конечно. Я на всякий случай сделала шаг назад и предупредила:
– У меня мало времени, Аластор. Я ищу пропавшую девочку.
– В курсе. Она у меня.
Сердце ухнуло вниз. Сначала от радости, а потом от страха за Софи. Резиденция Темного принца не место для невинных юных созданий.
– Ты… – выдохнула тихо.
– Ей ничего не угрожает. – добавил Аластор. – Милая девочка мирно спит в запертой спальне и видит свои невинные сны с единорогами. Просто это был единственный способ заманить тебя в Горхейм, Хесс. На мои знаки ты как всегда плевала.
Конечно, плевала. Могла бы, плюнула бы в прямом смысле. Аластор мог как угодно изображать милого парня. Но милый и добрый не смог бы занять пост наместника Горхейма. Учитывая то, что Аластор полукровка, то путь к этому посту иногда в прямом смысле лежал через кровь и боль.
– Я сбежала, – процедила сквозь зубы, – потому что не собиралась становиться твоей любовницей.
– Не самое плохое занятие. Никто не жаловался. Но я хочу с тобой поговорить о другом. Если придет к соглашению, Софи будет доставлена домой.
– А если нет?
Аластор развел руками, как бы извиняясь. Зеленые глаза чуть поблескивали, прямо как у кошки.
– Ну тогда ее судьба в моих руках, Хесс. Рискнешь девочкой?
Сука ты зеленоглазая!
– Надеюсь, в мой чай ничего не подмешают.
– Просто хороший чай. – Аластор протянул мне руку. – Идем, в нашей любимой столовой.
Я проигнорировала протянутую конечность. Где находиться столовая и так помнила прекрасно.
– Дамы вперед.
Я покачала головой.
– Ни к кому больше не повернусь спиной, особенно к сидхе. Засунь свои манеры, Аластор, и иди первым.
– То есть я тебе могу доверять, а ты мне – нет.
– За все годы жизни здесь я не ударяла тебе в спину.
– Что-то не помню за собой такие попытки. – задумчиво проговорил Аластор.
Он не стал со мной спорить и просто пошел первым. Продолжая разглагольствовать. Все тем же тоном, в котором постоянно звучала едва уловимая ирония.
– Мы с тобой всегда были в хороших отношениях, Хесс. В чем дело? Ты удрала, ничего не сказала, подставила лучшего детектива Горхейма. Ты в курсе, что я пощадил его только потому, что милая моя Хесси питала к нему нежные чувства. Но теперь уверен – они прошли.
Я молчала. Лишь оглядывала до боли знакомую обстановку. Аластор сбросил прежнего наместника, который начал красть энергию для себя. А затем полностью переделал обстановку. Вместо роскошного китча сейчас дворец выглядел образцом сдержанного сурового вкуса. Несвойственного сидхе.
Я помнила все эти картины на светлых стенах, все фигурки, которые выполняли охранную и следящую роль. Выглядели они слегка пугающе со своими выпученными глазами и непропорциональным телом. Некоторые провожали меня взглядом. Я не выдержала и показала язык. Да, да, крошка Хесси вернулась.
Сама резиденция казалась чем-то незыблемым, устойчивым. Особенно по сравнению с остальным Горхеймом. И опять я думаю тут брала верх человеческая половина Аластора. Ему необходимо было место, где можно хоть немного расслабиться. Чего в Горхейме нельзя сделать. Ну почти нельзя.
Я считала это место домом, пока не узнала, что меня купили.
Столовая находилась на застекленной просторной веранде. Здесь по стенам крались вьющиеся растения, распускались мелкие яркие цветы. Они пахли нежно и едва уловимо.
– Но стул то я могу тебе подвинуть?
Я молча сделала это сама и села.
– К чему сантименты, Аластор?
Хорошо, что этот стол был большой. Большой и круглый. И все равно присутствие Темного принца продолжало незримо обволакивать меня. Аура сидхе не давала расслабиться. Она шептала, искушала, манила.
Аластор кивнул одному из слуг. Мигом перед нами оказались чашки из прозрачного тонкого стекла, высокий изящный чайник, множество тарелок. А там закуски из разных времен и измерений.
– Твои любимые. – кивнул принц на крохотные пирожные нежно-голубого цвета. Они напоминали крупные капли воды. И готовили их только в одном из вариантов будущего.
– Я помню.
– Такие вряд ли есть в Торонто.
– Что ты хотел?
Чай казался золотистым. Здесь его хорошо готовили. Но пить мне не хотелось, как и есть. Хотя и в горле пересохло.
Аластор же вот аппетита не терял. И потому спокойно сделал пару глотков, попробовал пирожное. При этом глядя на меня так, как он это умел. Точно ласкал одним лишь взглядом.
– Мне нужна твоя помощь. – сообщил он лишь когда я тихо начала дымиться от ярости. Но держалась. Понимала, что он изучает меня, пытается понять насколько я изменилась.
Сильно, дружок, сильно.
– Никто другой не может с этим справиться?
Я вздернула бровь, как бы намекая на удивление. Нет ну серьезно, у него полна резиденция шпионов, убийц, существ, о которых люди даже не слышали. А если и слышали, то не верили, что подобное может существовать.
– Лэйгин пропал.
У меня бровь поползла вверх еще сильнее.
– И что? Твой старший братец вечно где-то пропадает. Он, мать его, ученый. Он по всей Небывальщине шастает. Отчего ваша мамочка психует и разносит свой Двор.
– Королева Зимы не психует.
– Ну да. она просто замораживает всех, на кого взгляд упадет. Это не психованность, а ледяная сдержанность, ага?
– Именно. – кивнул Аластор. – Так вот, Лэйгин пропал три недели назад.
– Он пропадал и на шесть месяцев. В Небывальщине сложно поддерживать постоянную связь.
– Но не для Королевы Зимы, Хесс. Все Королевы – часть Небывальщины. И Мэб всегда в курсе, где ее сын. Но вот уже три недели она его не видит. Точно внутреннее зрение ослепло.
