– Это значит, что мурианы чувствуют в ней сильную личность. – тут же ответил Аластор. – Только и всего. Они иногда приглядываются и намекают, что продают услуги.
А сам смотрел на меня так, что взгляд его категорически не понравился. Так рассматривают то, что непонятно. И прикидывают: это стоит изучить или расчленить?
Ладно, неважно, что там у муриан в голове. Я глянула на Кровавую Мэри. Она не пыталась убежать. Приглядевшись, заметила мерцание вокруг рук и шеи. Ага, “ошейник права”. Если она попытается сбежать, то он затянется. Потому двигаться в такой штуке следует очень плавно и медленно.
– Зачем? – я задала лишь один вопрос.
Конечно, Мэри поняла. Несмотря на оковы, стояла она спокойно. Разве что зрачки дергались от меня, к Аластору и обратно. На остальных не обращала внимания.
– Затем, что он пообещал мне то, чего жаждала. То, чего не мог дать Горхейм.
– Горхейм принял тебя с твоей болью и местью. – негромко проговорил Аластор. – Мы дали тебе дом.
– Вы не вернули мою семью.
– Это невозможно, Мэри. Но мы дали тебе отомстить и скрыться здесь. Дали возможность начать все с чистого лица.
Женщина расхохоталась. Жутковато смотрелся смех на лице с кровавыми дорожками. У нее из глаз текла кровь, а не слезы.
– Наместник, если есть выбор между новой жизнью и возвращением к старой я всегда выберу второе. Мои дети, мой муж были убиты ублюдками. Я вспоминаю их каждый день, наместник. Скажи, что бы ты сделал?
– С кем ты связалась, Мэри?
Аластор подошел к ней совсем близко. Я стояла тихо-тихо, замерли и остальные.
И никто не мог смотреть Мэри в глаза. Наверное, потому, что никто не терял так, как она. Никто не жил с такой болью.
– Мэри. – наместник положил руку ей на плечо. – Мэри, мы все кого-то теряли. Но тебя обманули. Твою семью вернуть невозможно. Поверь мне.
Женщина дернула плечом, сбрасывая руку наместника. Она как-то стала выше ростом, плечи расправились. Даже оковы не мешали.
– Вот именно, наместник. Вера! Я хочу вернуть семью. И мне пообещали это сделать. Я верю. Верю!
– Кому ты веришь? Мэри, ответь сейчас! Ответь ради нашей дружбы!
Я же вздрогнула, когда ее глаза посмотрели на меня.
– Нет, не скажу. Он сам появится.
– Велел не говорить? – прищурился Аластор.
– Сказал, что обожает сюрпризы. Хесси, – обратилась Мэри ко мне. – что тебе стоило не сопротивляться. Поверь, так было бы лучше для всех.
– Извини, что не оправдала надежды. – процедила я сквозь зубы. – Но тяга к суициду не входит в мои интересы. А еще не люблю убивать друзей. И всегда считала, что мы с тобой именно в таких отношениях.
– Ты хорошая, Хесс. – Вздохнула Мэри. – В тебе нет жестокости, но при этом и нет внутри слабовольной глины. Когда можно месить из человека, что угодно. ради своей семьи, от кого приходили ко мне.
– Мэри…
Аластор произнес ее имя, а затем уже одними губами проговорил: “Мне очень жаль”. Я его понимала. Это мерзко, когда вынужден допрашивать ту, с которой не так давно пил чай в магазине. И рассматривал новинки. Тем более Мэри не пыталась быть специально жестокой. Жила тихо, незаметно и как-то спокойно. Ее магазин обходили стороной. Мэри почти не выходила на улицу. Зато ее магазин был открыт всегда.
И вот, кажется, теперь он закроется.
Я кинула взгляд на подвал.
– Ты отправишь ее туда?
Темный принц пожал плечами.
– Мне нужны сведения.
– Мэри, – едва не взмолилась я, – давай поговорим! Ты же умная женщина, давно живешь в Горхейме.
– Вот именно. – перебила меня Мэри. – Потому я знаю, что ни в чем нельзя быть уверенным. И хочу свою семью назад. Я не предам их, извините.
– Подвал Аластора любому развяжет язык. – предупредила Сианта. – Я лично туда спускаться не буду даже под страхом смерти. Даже если меня пообещают на лоскуты порезать.
Лекс глянул на меня, я кивнула: тоже туда спускаться не хочу. И Мэри туда отправлять не стоит. Она все скажет, но при этом сойдет с ума. Или еще хуже. Я видела те, кого доставали оттуда после допросов. Некоторые пленники были похожи на овощи. То есть вот он, вроде внешне невредимый, а внутри – пустышка. В смысле, пустышка натуральная. В голове мозгов не было. Но они оставались живы. Только не могли двигаться, смотреть, говорить, думать. Живая статуя. Их проще убить из милосердия.
– Ты предашь, даже если не захочешь. – Аластор смотрел на Мэри чуть печально. – Там все признаются. Есть вещи, против которых ты не сможешь устоять. Хотя до последнего будешь этого не знать.
Я бочком подвинулась к нему и шепнула.
– Ты никогда не говорил, что там.
– Страхи. – ответил наместник коротко. – Мэри, спрашиваю в последний раз. Скажи сама.
– Что будет, если предашь его? – поинтересовалась я.
Женщина вздрогнула и впервые за беседу в ее взгляде промелькнул испуг.
– Тогда остаток вечности я проведу, раз за разом переживая первые секунды потери.
– Аластор. – я обратилась к наместнику, как к главному здесь. – Оставьте меня с Мэри наедине. На пару минут.
Он молча дал знак остальным покинуть коридор.
– Две минуты, Хесс.
Аластор провел рукой мне по щеке. Интересно, а если щелкнуть зубами он испугается? Что у сидхе за страсть к тактильным контактам.
– Потом я отправлю Мэри в подвал. Мне нужны сведения.
Мне тоже. Но в отличие от Аластора я все же не склонялась к мысли, что ради цели все средства хороши. Особенно если они касаются кого-то, кого знаешь с детства.
Мы остались одни. В широком длинном коридоре, рядом с подвальными дверями. В чуть приглушенном свете они поблескивали золотом. И дышали предостережениями.
– Я ходила к тебе в магазин, когда была девчонкой.
– Не пытайся воззвать к ностальгии, Хесс.
Кровавая Мэри никогда меня не пугала. Ни внешне, ни внутренне. Скорее я жалела ее. За то, что пришлось пережить. За то, что она продолжала помнить. За то, что кровь, пропитавшая ее платье, постоянно напоминала о том, кем она стала.
– Я не пытаюсь.
Черт, в этом коридоре, рядом с подвалом, совсем неуютно. Отсюда убрали все, даже картины. Потому что, повисев долгое время, они начинали рассыхаться, трескаться. Слуги старались пробежать этот участок быстро и бесшумно. А в идеале – вообще не забредать.
А я стою и болтаю с Мэри, которую Аластор собрался туда запустить.
Я тоже не пай-девочка, но всему есть предел.
– Мэри, ты же понимаешь, что в подвале все секреты раскрываются.
