— Ясенева? Магда? — заинтересовалась Стефа.
— Ну да. Она наш куратор группы, и ещё читает нам искажения и конструкты.
— Помню я её. Очень способная девочка. Невероятно способная. Но при этом у неё нет ни малейшего шанса стать Высшей, и даже насчёт Старшей очень сомневаюсь. Магда — это моё большое разочарование. Я вела у её группы занятия и к ней присматривалась. Думала позвать её в род через брак с одним из наших мальчиков, но не сложилось. Высшей ей не быть, а для простых Владеющих у нас лишних мужчин нет.
— У неё седьмой ранг сейчас.
— Да? Ну это только подтверждает моё мнение, что она невероятно способная. И трудолюбивая. Сумела дойти до седьмого… никогда бы не подумала.
— А что с ней не так? — заинтересовался я.
Стефа надолго задумалась, пытаясь сформулировать мысль.
— Она не умеет удивляться, — наконец сказала она.
— Не понял… поясни, пожалуйста.
Стефа опять задумалась.
— Не уверена, что получится, но попробую. — вздохнула она. — Ты же знаешь принцип базовой редукции
[10]? Вы должны были проходить в школе труды Аристотеля.
— Знаю, — кивнул я.
— Для Магды это священная догма. Она всегда пытается найти самое простое и логичное объяснение, и принимает его за абсолютную истину. Она не ждёт от мира чуда, понимаешь? Для неё мир — это просто ящик с шестерёнками. Я вижу, что ты хочешь сказать — большинство учёных именно такие. Верно, большинство, да можно сказать, почти все. Но они всегда идут по следам кого-то. Только тот, кто верит, что мир полон чудес, способен увидеть его новые грани. Магда при всём своём таланте и трудолюбии никогда не станет Высшей, потому что ей пришлось бы отбросить все свои взгляды и убеждения, чтобы увидеть мир так, как видим его мы.
— То есть ты согласна с Алиной, что Сила разумна?
— Я не знаю, Кеннер. Я просто никогда над этим особо не задумывалась. Но нисколько не удивлюсь, если так оно и есть. На самом деле я и разумной гравитации не удивлюсь… собственно, почему нет? Разумеется, не в том плане, что гравитация может думать, а просто как аспект более сложной разумной сущности. У нас ведь на уровне нейронов тоже всего лишь простой обмен ионами, в котором никакого разума и в помине нет.
— Но ты же общаешься с Силой, раз у тебя одиннадцатый ранг?
— О чём я с ней могу общаться? Спрашивать погоду на завтра? Она мне не ответит на вопросы, которые меня действительно интересуют, например, про твою забавную войну с Лесиными. Ты вот мог бы ответить, но ты предпочитаешь рассказывать своей старой бабушке какие-то глупые сказки, словно деревенской дурочке.
Я предпочёл проигнорировать намёк насчёт Лесиных. На самом деле я и сам не понимал, что с этой войной не так. С одной стороны, каждое событие имело ясное и логичное обоснование, но с другой стороны, всё вместе создавало впечатление какого-то спектакля. Я чувствовал некую фальшь, но совершенно не мог указать причину. Так что вместо ответов на вопросы мне приходилось загадочно улыбаться и делать вид, что всё под контролем.
— Но всё же, — продолжал настаивать я, — ты ведь в принципе можешь получить от Силы какие-то ответы?
— Ответы просто всплывают в голове как знание. Может, я получаю их от Силы, а может, подключаюсь к мировому информационному полю или ещё к чему-то.
— Например, ты можешь спросить, разумна ли Сила.
— Вот как только ты мне дашь ясное и однозначное определение разума, так я сразу же и спрошу, — засмеялась Стефа.
Я смутился. Действительно, глупость сморозил.
— Кеннер, это замечательно, что ты задаёшь такие вопросы. Главное, не считай ответы, которые ты найдёшь, окончательными. Не уподобляйся Магде.
* * *
— Выпейте, парни, за брательника моего, земля ему пухом. — Радим Расков умело притворялся пьяным и щедро наливал собутыльникам. — Так он и остался на девятом горизонте, когда там рвануло.
— А что там рвануло? — компания внимательно слушала.
— Газ, что же ещё. Карман вскрыли, а где вы у нас на «Старожилке» работающие датчики газа видели? Начальство на нас сэкономило, им плевать на тех, кто сейчас на девятом лежит. Могли бы и мы там остаться. Может в следующий раз и останемся.
— Начальству точно на нас плевать, — горячо поддержал Радима крепкий паренёк со шрамом на щеке. — Как вторая лава закрылась, всех за ворота выкинули. Говорят, приходите как новую жилу вскроем, а до тех пор на что жить?
— Вот-вот, — кивнул Радим, — верно говоришь.
— Вроде начальство сказало, что все там живы, — в компании ещё остался сомневающийся. — Что вроде их скоро поднимут наверх.
— Врут, чтобы народ успокоить, — отмёл все возражения Радим.
Собутыльники закивали.
— Сволочи они, нет им веры, — выразил общее мнение паренёк со шрамом.
— Надо идти к управе и требовать, чтобы они сказали всю правду, — решительно заявил Радим. — Если сидеть и ждать, ничего от них не дождёшься.
Он встал, слегка пошатываясь.
— Сейчас вернусь, вы пока выпейте без меня, — сказал Расков и двинулся к трактирщику. Пошептавшись с ним, он обернулся к залу и громко объявил. — Парни, сегодня всем здесь наливают бесплатно, в память о моём брате, который сейчас лежит на девятом горизонте вместе с другими ребятами.
Народ в трактире оживился, а Расков, убедившись, что на него уже не обращают внимания, незаметно выскользнул из трактира. На крыльце он со страдальческой гримасой помассировал себе затылок, глубоко вдохнул свежий воздух и завертел головой, высматривая вывеску следующего питейного заведения.
Пока мужчины отдела работали по трактирам, Марина разговаривала с женщинами. В дешёвой шляпке и поношенном, но чистом платье она чем-то напоминала неизвестную в этом мире Клару Цеткин. И уж точно никто не узнал бы в ней высокооплачиваемую Владеющую шестого ранга.
— Нельзя мириться с подобным произволом, — взволнованно говорила она активисткам, собравшимся в трактире, целиком снятым Мариной, — когда Лесины обрекают на голод половину посёлка просто для того, чтобы сэкономить немного денег. Они даже не отправляют рабочих в неоплачиваемый отпуск, они их увольняют! И когда принимают их обратно, рабочие считаются только что устроившимися и не имеют никаких прав на льготы.
Активистки кивали и демонстрировали полное согласие — впрочем, трудно было ожидать от них чего-то другого, поскольку все они были жёнами этих самых временно уволенных рабочих.
— Но у вас есть возможность бороться! — внушала собеседницам уверенность Марина. — Совершенно точно известно, что князь очень отрицательно относится к подобным хитростям работодателей. Наши друзья организовали приезд сюда группы корреспондентов ведущих газет. Нужно рассказать им всё, это самый верный способ донести до князя информацию о том, что здесь происходит. Такое послание у Лесиных не получится перехватить. Для нас сейчас главное — не молчать!
