— Сейчас домой? — спросила Ленка.
— Ты поезжай, а я хочу с лесным поболтать, — ответил я. — Есть у меня к нему несколько вопросов.
— Вечно у тебя, Кени, какие-то неподобающие встречи, — ворчливо сказала Ленка. — С тобой пойду.
Мы поднялись и не торопясь двинулись к опушке леса.
— Мы в лес, — сказал я в мобилку для охраны. — Держитесь неподалёку, но в лес не заходите.
После того покушения мы в одиночку здесь больше не гуляли. Каких-то проблем мы не ждали, но ведь и тогда никаких неприятностей не ожидалось. Так что сейчас подъезд к территории перекрывала «Рыжая рысь», а нас сопровождал десяток охраны.
Заходить далеко мы не стали. Хотя снега было мало, и на открытых местах виднелась голая земля, в лесу уже успело намести небольшие сугробы, и идти было сложно. Мы нашли поваленное дерево и уселись на ствол, подложив по куску пеноткани.
— Лесной, выходи, поболтаем, — громко сказал я.
— И зачем мне с тобой болтать? — сварливо отозвался внезапно появившийся лесной. Был он довольно вызывающе одет в шорты, рубашку-поло и летние сандалеты.
— Не холодно тебе? — спросил я.
— Я дух, — лесной посмотрел на меня как на идиота. — Какая разница, как я выгляжу?
— А, ну да, — смутился я. — Кстати, как тебя зовут? Я вот Кеннер.
— А мне нужно знать твоё имя, человек?
— По-моему, ты наглеешь, лесной, — со вздохом сказал я. — Так у нас дружбы не получится. Ты точно хочешь со мной испортить отношения?
Лесной поморщился, но всё же решил не ссориться с хозяином земли.
— Зови Ингваром, я к этому имени привык, — с неохотой сказал он.
— Ингвар? Так ты, наверное, и в викинг
[13] ходил?
Лесной криво усмехнулся.
— Так что ты хотел-то?
— Сейчас у нас архитекторы проектируют ландшафт поместья. По лесу будет проложено несколько дорожек. Я не хочу всё это без доброго соседа решать. Подумай, как сделать, чтобы люди могли в лес ходить, но при этом зверям-птицам мешали поменьше.
— Мне люди в лесу вообще не нужны, — отозвался дух.
— Люди в лес ходить будут, — с нажимом сказал я. — И дети в лес ходить будут. Это не дикий лес, в котором ты себя можешь хозяином объявить. Так что в твоих же интересах сотрудничать.
— Хорошо, присылай своих архитекторов, — кисло сказал лесной.
— Вот и договорились, — кивнул я. — Только не надейся их обдурить. Все планы буду я утверждать, так что если начнёшь что-то крутить — только хуже сделаешь.
Леший кивнул, глядя в сторону.
— А вот скажи, Ингвар, — начал я, — ты ведь дух, в нашем мире, как бы это сказать, слабо ощутим. Как ты умудрился в викингах побывать?
Дух поколебался, но всё же решил пообщаться.
— Можно в человека вселиться. Не во всякого, только у кого мозги кривые.
— А, одержимость. Понятно. А там можно было и крови вволю напиться, и сил набрать. И много вас таких в викинг ходило?
— Мало. Слишком опасно это. Если твоего человека убивают, то можешь и сам погибнуть. Даже если и не погибнешь, то потом весь путь придётся заново проходить.
— Так ты же дух — взял, да и покинул человека, — удивился я.
— Ты считаешь, что можно из человека просто выскочить, как пробка из бутылки? — снисходительно посмотрел на меня леший. — Освободиться не так легко. Хорошо, если за несколько дней сможешь отцепиться. А ещё тяжко приходится, если экзорцисту попадёшься — когда духа силой из человека выдёргивают, от него тоже мало что остаётся.
— Но духи всё равно рискуют и вселяются. Вот ты, например.
— Мне чудом удалось вовремя соскочить. Обычно это для духов плохо кончается.
— Понимаю, — догадался я. — Кровь как наркотик, и мало кому удаётся вовремя остановиться.
— Верно, — признал леший. — Мало у кого получается, а одержимые вообще долго не живут.
— И сколько же лет ты по нашему плану гуляешь?
— Зачем мне ваши годы считать? — усмехнулся лесной. — Но в галльской войне я поучаствовал.
— Это про которую Цезарь писал? — поразился я.
— Он больше себя хвалил, чем про войну писал, — презрительно фыркнул дух. — Если из его писанины всё враньё выкинуть, там разве что десяток страниц останется.
— А, значит, ты за галлов воевал, — догадался я. — А Цезарь вам настучал, стало быть.
Леший застыл в немом возмущении.
— Ладно, ладно, шучу, — я поднял руки в примирительном жесте. — Врал он всё, и вообще победил нечестно.
— Всё спросил, что хотел? — недружелюбно отозвался леший.
— Нет, есть ещё вопрос, — улыбнулся я. — Расскажи мне о Светлой Госпоже, Ингвар.
Лесной застыл. После долгого молчания он, наконец, спросил:
— Зачем тебе это знать?
— Мне интересно.
— Интересуйся чем-нибудь другим. Всё, человек, до свиданья. Присылай своих слуг с планами.
С этими словами леший исчез. Я со вздохом встал и сказал Ленке:
— Вот теперь домой.
— Ну и зачем тебе все эти вопросы? — спросила Ленка, поднимаясь и отряхиваясь.
— А тебе разве не интересно знать, как устроен мир? — в ответ спросил я.
— Я и так знаю, как он устроен, — снисходительно фыркнула Ленка. — У меня есть мужчина, и он меня любит. Значит, мир устроен правильно.
* * *
Летописание и историю
[14] нам преподавал Горазд Сагал — еврей совершенно типичного, даже немного карикатурного вида, в сочетании с которым традиционное русское имя выглядело довольно забавно. Несмотря на то что он не был одарённым, почтенный Горазд пользовался огромным уважением у преподавателей и студентов Академиума — прежде всего за глубокие познания и незашоренность мышления. Я и сам с огромным удовольствием слушал его лекции — впрочем, только исторические. Заучивание дат я никогда не любил, и летописание нагоняло на меня скуку. Хотя Сагал и настаивал, что именно летописание и является собственно наукой, которую стоит изучать, а об истории с лёгким презрением отзывался как об искусстве придать наукообразие своим фантазиям.
