— Высшие? — Алина задумалась. — Ну, можно сказать, что Высшие — это люди, суждениям которых Сила доверяет. Поэтому для Высшего обязательна критичность суждений, умение взглянуть на вещи с разных сторон, способность легко отказаться от ошибочных взглядов. Если Владеющий слишком упорно отстаивает какую-то точку зрения, то это явный признак, что у него мало шансов стать Высшим.
— Как Ясенева, например?
— Да, Магда хороший пример, — согласилась Алина. — Я к ней присматривалась одно время. Самое печальное, что она даже не в состоянии понять, в чём её проблема. Она твёрдо знает, что правильно, а что нет, и просто не в состоянии взглянуть на себя с другой точки зрения.
Вот и прояснились кое-какие вещи, которые меня всегда удивляли. Например, когда я был школьником, мне было гораздо проще общаться с Алиной и Стефой, чем с другими взрослыми. Объяснение оказалось простым — обычному взрослому трудно было воспринимать меня иначе как ребёнка из-за инерции мышления. А Высшие легко принимали меня как равного собеседника и никакие предрассудки им не мешали.
— Алина, раз уж мы вспомнили Ясеневу…
— Ты вспомнил, — улыбнулась Алина.
— Ну ладно, я вспомнил. Раз уж я её вспомнил — она сказала нам с Леной, что мы бесперспективные из-за несбалансированных характеристик основы. Скажи мне, пожалуйста — она права или нет?
— И да, и нет. Магда всё сводит к чёрному и белому, но мир состоит из разных цветов. Не думай о вещах, которые не имеют значения, просто поступай как должно.
Они со Стефой как будто сговорились. Похоже, я так и не добьюсь ни от кого чёткого и ясного ответа. С другой стороны, не слишком ли я сам начинаю походить на Магду в своих попытках разложить всё по полочкам?
— Мне всё-таки непонятно, почему про разумных крыс ничего не известно. — Я решил пока сменить тему. — Ты же сама говоришь, что это не секрет — неужели никто не болтает?
— Конечно, болтают, — засмеялась Алина. — Но люди вообще очень много врут. Почитай газеты — одна рассказывает, как пришелец с Марса женился на русалке и поселился в городском пруду. Другая пишет, что деревенская травница родила кентавра, лицом похожего на старосту, а туловищем — на племенного жеребца Ваську. На этом фоне любые рассказы о разумных крысах выглядят бледно и проходят незамеченными. Вот если бы Круг заявил об этом официально, но Круг молчит, а без официального подтверждения любая правда тонет в океане вранья.
Тут моё внимание привлекло какое-то шевеление у колодца — я присмотрелся и увидел, как над провалом показалась голова крыса.
— О, наш контрагент прибыл, — шепнул я Алине, — я пошёл к нему. Ты держись подальше, чтобы не спугнуть, но будь наготове. Вдруг крысы решат, что можно и без обмена всё забрать.
Я встал и пошёл к колодцу, волоча за собой рюкзак с продуктами. Саженях в пяти от колодца я уселся, но крысюк подходить не торопился. Он возбуждённо запищал, и из провала вылез ещё один крыс — старый, с седой шерстью. У молодого за спиной обнаружилось что-то вроде рюкзака. Крысы осторожно приблизились и что-то запищали.
— И я тоже рад вас видеть, серые друзья, — проговорил я самым дружелюбным тоном. Улыбаться я не стал, помня, что для животных показ зубов ассоциируется с угрозой и агрессией. — Давайте торговать и богатеть. — Я медленно повёл рукой перед собой, обозначая приглашение.
Я попытался транслировать им ощущение мира и дружбы. Крысы, похоже, поняли и немного успокоились. Опасливо поглядывая в сторону Алины, которая находилась от нас саженях в десяти, они присели напротив меня и начали выкладывать сатураты. Я тоже полез в рюкзак. Стороны предъявили свои сокровища, и торговля началась.
— Благодарю вас, мохнатые друзья, — дружески попрощался я с ними, когда все сатураты, наконец, перешли ко мне. — Приятно иметь дело с добросовестными деловыми партнёрами.
Я сосредоточился на седом крысе и попытался передать ему мысль «Мы ещё вернёмся». Крыс, кажется, понял — он одобрительно пискнул и до меня донеслось ощущения согласия и ожидания. Старый крыс поднялся и бодро поковылял к колодцу, а молодой, покопавшись где-то у себя, достал огромный прозрачный сатурат и подвинул его ко мне. Я растерялся. Крыс пискнул ещё что-то и подвинул камень ещё ближе ко мне.
— Погоди, серый брат, — сказал я, — я тоже хочу подарить тебе кое-что.
Я снял с пояса нож и пододвинул его к нему. Крыс нерешительно взял нож и выдвинул его из ножен. Тускло блеснула сталь; крыс восторженно запищал, метнулся к провалу и нырнул вниз. Я поднял сатурат и пошёл обратно.
— Сорок четыре чёрных и двенадцать прозрачных, — сказал я Алине. — А вот этот лично мой, это подарок от крыса.
— С чего это вдруг он сделал тебе подарок? — удивилась Алина.
— Мы с ним побратались, — объяснил я.
Алина смотрела на меня с приоткрытым ртом.
— Да шучу я, шучу, — сказал я. — Просто подружились. Моя нора — твоя нора, всё такое. Но меняться самками я отказался. Ладно, пойдём наверх к нашим, дальше пусть Драгана сама с ними братается.
Эпилог
Рабочие покинули святилище довольно давно, но в нём до сих пор ещё чувствовался запах новостройки — то неповторимое сочетание запахов краски, свежей штукатурки, каких-то строительных смесей и затирок, которое безошибочно свидетельствует о том, что здание ждёт хозяев. Святилище было совсем небольшим — скорее часовня, чем храм, но впечатление оно производило. Стены, отделанные чёрным с прозеленью мрамором, узкие стрельчатые окна, пол зеленовато-серого полированного гранита. Пустой зал должен был быть гулким, но звуки в нём странным образом вязли, а под высоким арочным потолком лениво клубился сумрак. Впрочем, впечатляться было особо некому — тому, кто не принадлежал семье по крови, заходить сюда было смертельно опасно. Не только обычным людям, но и Высшим не стоило посещать чужое родовое святилище — даже такое, как наше, ещё не вошедшее в полную силу.
В центре зала стоял невысокий алтарь чёрного лабрадорита, переливающийся сине-зелёными отблесками. Я достал из футляра огромный сатурат, подаренный мне крысом. Величиной с кулак, он выглядел как клочок почти рассеявшегося чёрного дыма — такой прозрачный, что его границы временами трудно было разглядеть. Но весил он, как обычный камень такой величины, отчего ощущался совершенно необычно.
Я бережно поместил сатурат в специально вырезанное под него углубление в центре алтаря, и потоки Силы немедленно вскипели. Они начали закручиваться вокруг сатурата — сначала неторопливо и беспорядочно, постепенно выравниваясь и увеличивая скорость, и вот уже от алтаря к потолку вырос смерч Силы, полностью закрыв весь свод широкой воронкой. Я перестал чувствовать потолок вверху, и у меня было отчётливое ощущение, что верхушка смерча находится уже не в нашем мире.
Я взял обсидиановый нож из специальной ниши в алтаре, резанул ладонь и протянул нож Ленке:
— Режь быстрей, пока я кровь удерживаю.
