К концу дня оформилась идея, которую я пока решила не обсуждать со Стивеном. В конце концов только слово Рика способно обозначить, насколько такое исчерпание конфликта возможно. После работы я отправилась к нему.
Рика не было дома, пришлось прождать пару часов в машине. Когда он подъехал, сразу вышла и направилась навстречу:
– А я уж было боялась, что у тебя пропала необходимость возвращаться в это захолустье. Где ты живешь на самом деле?
– Ты с мобильной связью не знакома? Здесь и живу.
– Хотела поговорить лично. Кстати, почему? Тебе ведь должно хватать средств на что-то более престижное.
– На особняк а-ля Кинзи? – он улыбнулся, открыл передо мной дверь подъезда и пропустил внутрь. – Нет, у меня с детства аллергия на особняки.
– Успел пресытиться?
– Успел проникнуться – за счет чего люди позволяют себе жить в такой демонстративной роскоши. Для этого нужно иметь особый склад… морали.
– То есть ты останешься в этой квартирке, даже если заполучишь всю компанию?
– О, так речь пойдет о получении компании? Тогда иди быстрее, напарница, мне не терпится начать.
Рик запер дверь, приглашающе махнул рукой в сторону дивана, а сам направился на крохотную кухню. Вернулся с двумя банками пива – я отказываться не намеревалась. Сделала глоток и тут же перешла к делу:
– Рик, это не твоя компания и никогда твоей не станет. Умерь амбиции и проси ровно столько, сколько можешь получить.
– Видимо, ты мне сумму и назовешь? Но ведь я в курсе, что Кинзис сейчас на нуле, вряд ли может мне предложить те миллионы, которые заработала на изобретении отца.
Я кивнула:
– Кроме того сейчас невозможно рассчитать, о какой цифре идет речь. Работу Майкла Беннета продолжали наши лаборатории, сейчас она расширена до неузнаваемости. Но… я все-таки обдумала идею Дина Дойла: отделить несколько фармацевтических линий и отдать их тебе. Такой дележ – плохой вариант, но все же вариант. В этом случае две компании просто разойдутся в разные стороны, ты получишь развитые линии – дальше дело за тобой, а Кинзи хотя бы сохранят то, что их по праву.
– Ты не видишь в этой идее прокол?
Ему не было весело – Рик размышлял.
– Думаешь, я в восторге? Просто ищу способ…
– Способ оставить большую часть корпорации за Кинзи. Тебя за это проклянет вся семья, а потом Роберт вернется на свое место. Уже в следующем поколении Кинзис Киндом станет больше, чем была – капиталы идут к капиталам. В чем тогда наказание?
Я ошиблась в изначальной предпосылке: говорила с ним как с бизнесменом, предлагала лучшую сделку из возможных, а Рик… Рик никогда не был бизнесменом. И он готов пойти на разрушение компании, если она не достанется ему целиком. Он согласен на любой способ, при котором Роберт Кинзи потеряет все. Только так. Можно спасти или корпорацию, или отца.
– Я все понимаю, Рик… А твои люди? Те самые, которые работали на тебя двадцать лет. Может, хотя бы им пора остановиться и получить причитающееся? Подумай о них.
– Те двое молодцов? Они и так получат. Сверх того, что уже получили. Когда вся Кинзис будет моей, они встанут рядом со мной на самой верхушке.
Видимо, я пошла по неправильному пути – те двое, конечно, тоже заинтересованы только в полном падении Роберта Кинзи, иначе их преданность не объяснишь. Я начинала злиться:
– Рик, ну почему ты не хочешь хоть немного переосмыслить установки?! Разве отец сейчас не наказан?
– Надолго ли?
Я встала, желая уйти – сейчас продолжать бессмысленно, а на нервах еще можно и наворотить дел. Гарантировать, что отец не вернется на свой пост, я не могла – знала прекрасно, что если бы мы заключили с Риком предложенную сделку, то на первом же совете директоров меня сместили бы с поста. Возможно, поставили бы маму, Стивена или мистера Диксона – и тоже на время. Пока на табличке главного офиса написано «Кинзис», отец всегда останется где-то неподалеку.
Но Рик догнал меня у самой двери. Прижал к ней и уперся руками в твердую поверхность. Хотелось развернуться к нему лицом, но я замерла.
– Напарница… предложи другое, чтобы твой отец действительно понес наказание. Тогда я прекращу суды, просто останусь в совете директоров, и компанию дробить не придется.
– Неужели ты думаешь, что я скажу – убить? Или наподобие того? Неужели считаешь, что смогу смотреть на тебя, если ты сделаешь с моим отцом что-нибудь ужасное?
Он положил одну руку мне на живот и прижал к себе теснее.
– Видишь же – выхода нет. Последняя смена руководства – только формальность. Мы оба это знаем.
Я резко развернулась. Глаза Рика не искрились – он смотрел на мои губы.
– Да, вижу. Выхода действительно нет, если только ты не согласишься на уступки.
– Я не соглашусь. Я права не имею согласиться. Клэрис…
Я точно знала, что будет дальше – наше дыхание уже сбивалось и перемешивалось, однако еще пыталась рассуждать:
– Все проиграют, если мы с тобой не договоримся.
– Давай хоть о чем-нибудь уже договоримся…
Рик впечатал меня в стену и поцеловал. Я обхватила руками его шею, забыв о разговоре. Отвечала с той же страстью, не останавливала, когда он запустил руки под блузку, когда задирал юбку. Такое желание сдержать не получится… но я, как только одна мысль промелькнула в голове, оттолкнула. Рик отступил и сразу шагнул ко мне, закрыл глаза и поцеловал, на этот раз подхватывая под бедра, заставляя обвивать его ногами. Нет, не получится…
Мы начали прямо у двери, продолжили на полу и уже обнаженные добрались до спальни. Между нами не случилось нежнейших ласк, одна только страсть и полное отсутствие контроля: мы теперь воевали за инициативу, кто успеет взять от второго больше, кто первым захлебнется от долгожданной разрядки. Я стонала и выгибалась навстречу, когда Рику удалось перехватить мои руки и прижать их к постели. Он сильнее – так нечестно! Но вместо возмущения я могла только стонать и подаваться на него еще резче. Во втором раунде возьму реванш… а пока… лишь бы только в этом темпе не забыться окончательно. Я забылась. Рик забылся.
Все тело еще сжималось от наслаждения, когда Рик после последнего, самого напряженного стона, отпустил мои руки, а потом завалился рядом. Улегся на спину, меня не касаясь. Когда утихающие эмоции начали отходить на второй план, я подложила руку под голову и уставилась в потолок. Кажется, он сделал то же самое.
– Легче не стало… – я первой нарушила тишину.
– Да брось, Клэрис. Еще день-два, и нас разорвало бы изнутри. Меня-то точно. Если ты чувствовала себя иначе, то утешайся тем, что спасла мне жизнь.
Он тихо смеялся. И, в общем-то, не сильно преувеличивал. Все шло к тому, что именно этим и закончится. Боюсь, даже не закончится, потому что я хотела его по-прежнему. Можно вообще без перерывов.
