Весь пол застелен коврами, тут же – что-то вроде армейских спальников, какие-то узлы с вещами. В углу телевизор и видеомагнитофон, старые, экран телевизора разбит пулей. На телевизоре какие-то кассеты, на таких обычно записывают проповеди и фетвы, самые разные – то нападать на Израиль, то разрешение половых сношений с мертвыми. Миша поднял одну, посмотрел. На обложке – мужик с бородой, но без усов, лет пятидесяти, рожа приклада просит. Белые одежды, черная чалма джихадиста, наставительно поднятый палец – Аллах единый. Он посмотрел на подпись на арабском, его привлекло имя проповедника – Абу Ишак аль Хувейи.
Ишак
[18], значит…
Он положил кассету на место… хотя место ей было в костре, направился к выходу. Нога проскользнула, он посмотрел, на чем – и увидел попавший под ногу использованный презерватив
[19]…
– Русский!
На пороге стоял Цви.
– Какого хрена ты здесь бродишь? Надо готовить укрытие!
– Мы же должны были уйти отсюда.
– Планы изменились. На втором этаже много чего нашли, там информация и документы чрезвычайной важности. Штаб приказал любой ценой удерживать объект до подхода пехоты и бронетехники. Давай, пошли, нечего тут стоять…
* * *
Прощупывать их позиции начали еще до рассвета…
Миша отрыл окоп быстрее всех – когда их готовили, то в качестве физических упражнений заставляли рыть окопы в безводной пустыне, где высушенная солнцем земля – подобна камню. Хороший окоп, в половину человеческого роста, если стоять на коленях – то самое то. Вместе с ним – в окопе оказался Цви, снайпер, он постоянно был занят делом, стрелял – а Миша то набивал магазины, то углублял окоп…
– Русский… – сказал Цви, меняя магазин – тебе кто-нибудь говорил, что ты псих?
– Да. Твой командир…
Цви хохотнул и снова прицелился в кого-то. Шутка сейчас – незаменимое дело, когда сами дела – идут неважно…
А сам Миша – психом себя не считал. Точно так же, как не считали себя психами те, кто сражался под Москвой и в Сталинграде. То, что для других народов было безумием – для русских было нормой.
Содрогнувшаяся от разрыва земля подтвердила, что он все делает правильно: окоп – первое дело. Ударили чем-то серьезным, намного серьезнее, чем минометная мина. Их осыпало землей – разорвалось ниже и правее их…
– Вот черт… – Цви тряхнул головой – возьми в рюкзаке прибор наведения! Давай, уже рассвело…
Миша достал из рюкзака что-то похожее на видеокамеру – наверное, любой мальчишка знает, как нужно ей пользоваться. Хотя бы по мультфильмам.
– Давай… просмотри все. Надо понять, что творится, чем это по нам ударили. Еще раз – и от нас мокрое место останется…
Миша поставил трубу на максимальное увеличение, увидел машину скорой помощи – она была у крайних домов. Цви выстрелил – и было видно, что машина начала оседать назад, шина была разорвана…
– Зачем ты это сделал?
– Ты что, думаешь, что это скорая? Да ублюдки доставляют на ней боеприпасы. Ну что там…
Нашел не сразу – но все-таки нашел. На крыше… километра три… даже больше – но считай, прямой наводкой бьют. Маленькие фигурки людей на крыше, сама крыша необычная, с возвышением. Или – это не крыша, а готовая стартовая позиция для неуправляемых ракет.
– Ракетная позиция – три километра. Несколько ХАМАСовцев.
– Наводи. Сейчас я вызову артиллерию. Сумеешь?
– Да, нас учили…
Миша нажал на кнопку – и невидимый лазерный луч связал его позицию и позицию боевиков ХАМАС, которые нашли подходящую позицию. А через пару минут – снаряд калибра сто семьдесят пять миллиметров от старой, но по-прежнему смертоносной американской дальнобойной артиллерийской системы, поставленный на воздушный разрыв – превратил ублюдков в ничто…
* * *
К полудню подошли танки. Десант остался с ними, выполняя роль танкового десанта и прикрытия танков – а спецназовцы пошли дальше…
Сектор Газа, центральная часть города Газа. Район мечети Кука. 24 июля 2014 года
Последние дни ефрейтор Миша Солодкин – новое звание дожидалось его в Тель-Авиве, ему никто не сообщил, что его повысили в звании и наградили медалью «За отвагу», второй по значимости военной наградой Израиля – очень хотел спать. Их бросали то туда, то сюда, затыкали все дыры, сопротивление в городах было намного выше расчетного. Они наводили точечные авиационные удары, спасали попавших в беду бронетехнику и солдат, подавляли укрепленные огневые точки противника. За два года – Газа превратилась в сильно укрепленный район как минимум с тремя рубежами обороны, насыщенный снайперами. Один из них – вчера поймал капитана, и командование принял Шамир. Однако, покомандовать он почти не успел: их вывели на пределы города, они выпили немного водки, которую Миша раздобыл у одного резервиста, тоже русского – и, забившись в какую-то нору, как звери – провалились в сон. Сил не было даже на то, чтобы поесть.
Миша видел сон про Иран. Дрожащее мелкой дрожью чрево десантного вертолета Сикорского, крики солдат, ревущее пламя Минигана. Во сне – он не спрыгнул с вертолета, испугался – и теперь видел, как вдруг по левому борту полыхнуло пламя попавшей в борт ракеты, сожрало сразу двоих солдат – и вертолет ощутимо стал падать. Огонь подбирался все ближе к нему, вертолет трясло и…
Он открыл глаза. Перед ним на коленях стоял Шамир – их нора в полуразрушенном здании была такой, что там можно было находиться либо согнувшись в три погибели, либо стоя на коленях. Он тряс Мишу за плечо.
– Поднимайся, русский. Мы уходим…
* * *
Их теперь было четверо – из семи человек: Шамир, Цви, Арон и Миша. Или «русский» – все его называли так, «русский». Гилада ранило случайной пулей, глупо и обидно. Иосиф погиб, когда рухнуло здание, подорванное фугасом. Их капитана звали Джон, точнее Йонатан. Он проявил секундную неосторожность – и получил две снайперские пули, это было в районе Сабра. Одна из пуль – явно русская, с вольфрамовым сердечником, здесь таких полно – пробила каску, и они не знали, жив ли еще капитан. Когда медики вытаскивали его – был жив…
Ползя за Шамиром на четвереньках, Миша выбрался наружу, встал в полный рост. Было темно… точнее, почти уже стемнело – но слева, со стороны города – тлело зловещее зарево и то и дело взлетали красные очереди трассеров – бой продолжался и ночью. Машинально охлопал себя – рюкзак, оружие. Цви – протянул ему запаянный в пластик паек, бутылку с водой и дружески хлопнул по плечу. Никто уже не вспоминал, что он – просто их проводник, знающий эту местность. Каждый был здесь – не тем, кем он хотел быть, а тем, кем он мог быть. С того момента, когда его так глупо подловили на дороге к аэропорту Газы – прошло, казалось, миллион лет.
