Нет, их ни в коем случае нельзя было считать исламскими экстремистами – какие они к чертям исламские экстремисты? До одиннадцатого года они вполне нормально жили и без Корана и без джихада… жили и не тужили. Ну, скажите – в стране за женщину полагается платить выкуп, а туристки, если знать подходы – отдаются бесплатно. Теперь, выступает по телевизору мулла и говорит, что это харам, а вам двадцать пять лет. Будете вы слушать муллу и то, что он говорит? Да нет, конечно.
Другое дело, что жрать нечего и работы нет – а в мечети раздают деньги. Но только ты должен, по крайней мере, носить бороду и являться в пятницу на намаз. Где вам доступно разъяснят, кто виноват, и что желать – а надо помнить, что такого цинизма как на Западе здесь нет, здесь привыкли верить.
И тут же, в мадафе, вон если подойти к тому человеку – то можно завербоваться на джихад. Да и вообще. Один ты не выживешь. Тебя ограбят, убьют, над тобой будут издеваться полицейские. Но если ты член Братьев-мусульман…
Исламская мафия. Отличие от сицилийской в том, что здесь есть идеология. И желание поработить весь мир.
Али, Хамза, Джебель и Шари зарабатывали, как могли. Когда раздавали деньги за то, чтобы пойти на митинг – они шли. Когда раздавали деньги за то, чтобы идти громить и жечь – они громили и жгли. Они не верили в Аллаха – если бы он был в этом мире, не было бы столько зла. Но нельзя было считать их и простыми наемниками. Они стремились к справедливости – и примыкали к мусульманам только потому, что они единственные – кто в этом мире еще говорил о справедливости. Остальные просто делали деньги… было такое ощущение, что политики всего мира сговорились против своих народов, чтобы выкачивать из них побольше денег, лгать… они были против этого. Они не хотели – чтобы вернулось полицейское государство Мубарака. Это и было их понимание свободы и справедливости, какую они хотели.
Они не были радикальными фанатиками и салафитами – и потому избегли бойни у университета Аль-Азхар, остались в живых. Но на улицу они вышли – мулла их мечети сказал, что богатые и военные подняли мятеж против народа и против ислама. Раз они так сделали – теперь их жизни разрешены, их имущество разрешено, их женщины разрешены… теперь они вне закона. Али, Хамза, Джебель и Шари, а так же другая молодежь, собравшаяся в мечети, поняли все правильно – теперь можно безнаказанно насиловать, грабить и убивать. Несмотря на то, что они были бедными, несмотря на то, что в их государстве за последнее время много чего плохого происходило – они все же не могли просто так броситься на улицы творить беспредел… могли, но немногие. Мулла своим коротким выступлением сделал из них грабителей, насильников и убийц, сказал – можно. А раз можно…
У них были две машины и автоматический карабин. Только один и еще один револьвер – оружие продавалось, но у них не было средств на то, чтобы купить его. В мечети им выдали автомат и немного патронов. И они отправились в город …
Не повезло британской журналистской группе. Они наткнулись на них и попытались взять интервью. Причем журналистка – англичанка была молодая и красивая. И еще – она верила в то, что местные молодые люди из трущоб – просто хотят немного больше свободы. Что они такие же люди, как и сами англичане, просто им не повезло жить в плохой, несвободной стране. И если она возьмет у них интервью и донесет их бесхитростные слова до каждого жителя Великобритании – то окажет им и Египту услугу, а они будут благодарны. Это было ошибкой. Оператора они зарезали сразу, отобрали камеру и зарезали. Затем – они захватили фургон, вышвырнув из него местного водителя – убивать его не стали, потому что своих убивать чревато. Отогнав фургон подальше, они набросились на журналистку: их было четверо, и только у одного из них за последний год была женщина. До того, что происходит вокруг, им было плевать: они насиловали попавшую им в руки журналистку несколько часов. Под утро – перерезали горло и выпихнули из машины. Фургон им понравился, там было много какого-то оборудования, которое, наверное, дорого стоит. И которое, наверное, можно дорого продать. Надо было отогнать фургон куда-нибудь в пригород, чтобы пули не повредили его. Но это оказалось не так то просто сделать…
Ни один из них не испытывал никаких угрызений совести из-за того, что он совершил. Это было дико, непонятно среднему американцу и особенно среднему европейцу – но это было так. И американцы и европейцы – рождались в благополучии и комфорте, они жили всю жизнь в благополучии и комфорте, страны подобные Египту они видели лишь в международных новостях на экране телевизора. Они чувствовали, подсознательно чувствовали, что их благополучие оплачено неблагополучием другие людей – и потому испытывали угрызения совести. Которые пытались заглушить, совершая пожертвования и собирая благотворительные балы
[52]. А такие как Али, Хамза, Джебель и Шари никогда не испытывали угрызений совести. Они родились в нищете и жили в нищете, и жизнь давала им только то, что они сами могли у кого-то отнять, выгрызть зубами. Жизнь была жестока, им никогда не доставалось ничего просто так – и почему они должны жалеть неверную белокожую дуру с ее наивными воззрениями и мечтами? Какого шайтана? Аллах послал ее на их пути, она неверная, значит с ней можно делать все, что угодно. Они были дураками, если бы отпустили ее – когда им еще представится возможность познать женщину. Тем более – белую женщину, не шармуту
[53], настоящую женщину. У Джебеля это вообще было первый раз – а если завтра их убьют, он бы так и умер, не познав женщину. А если их расстреляют солдаты – так какая разница будет, что они сделают с той женщиной? Убьют они ее или нет?
В общем – оставьте все эти глупости про «совесть» кому-нибудь другому…
Сотовую связь уже отключили, они не знали, что по их родному району нанесли удар самолеты ВВС. Среди них – было двое опытных таксистов, и они решили гнать машину к себе в родной район, там ее не отберут, там их все знают. Али остался рядом с его машиной, на которой они ездили раньше, Хамза, Джебель и Шари поехали отвозить фургон. Взяв оружие – на случай, если попытаются его отбить.
Тут возникла проблема. Армейские части занимали позиции в районе посольств и дорогих районов… очевидно, была какая-то договоренность относительно этого. Они, не стесняясь, открывали огонь по всем, кто пытался приблизиться… с самого начала все пошло очень и очень круто – в кость и до крови. Сидевший за рулем Шари был опытным таксистом – но он не учел, что на улицах была куча машин, а многие улицы были перекрыты либо танками, либо баррикадами. Исламисты ездили на мотоциклах – водитель и стрелок – позволявших пробиваться через любые заторы. А вот они, со своим громоздким фургоном – встали.
