Зенок ничего не ответил: он не ожидал такой откровенности.
Они как раз вышли из квартала водников и попали в земляной квартал. Рядом с широким тротуаром, подальше от заасфальтированной дороги, была полоска мягкой земли, поросшая травой. Травой свежей, несмотря на разгар лета: за ней явно ухаживали, поливали. Селия сняла мокасины и взяла их в здоровую руку, пошла по траве, не боясь ее помять. Трава за ней сразу же распрямлялась.
Вздумай Зенок повторить этот фокус, он бы порядком травы вытоптал, но он был не дурак и не ребенок, а потому не пытался. Зато, лениво думала Селия, Зенок может ходить по углям, а она — нет. А некоторые водники, говорят, умеют ходить по воде… Вио, хитрый змей, скорее всего скользит животом, извиваясь всем телом…
А Зенок-то женат, в личном деле была пометка. Правда, с женой давно уже не живет, разошелся, но мало ли, хранит чувства: при этакой забавной смеси наивности, грубоватости и юношеского максимализма во взрослом сорокалетнем мужике все может быть.
Впрочем, не стоит забывать, что сейчас он общается с приятной женщиной, можно сказать, отдыхает, а с сослуживцами вряд ли так открыт. Она тоже очень давно не ходила босиком…
Глупые мысли, летние мысли, нужно говорить о деле.
И Селия говорит.
— Что насчет Жаннэй?
— А что насчет Жаннэй? Ее возьмет Вио.
Видно было, что об ином исходе Зенок и не задумывался. Селия предвидела, что он отреагирует именно так. Как бы наивен и добр этот великан не был, мысль о том, чтобы просто так взять на воспитание чужую девчонку, вряд ли пришла бы ему в голову.
— Если она не глупа, то придет проситься в мой род. — Наткнулась на непонимающий взгляд Зенока и объяснила как можно проще. — Всякие женские загоны вроде «не хочется замуж по расчету» в голову ударят — и придет. Так вот, если мне девчонка понравится, я скажу об этом на следующей встрече… Ты не мог бы оказать мне одну маленькую услугу? Поддержи меня.
— Не понимаю, зачем. — Пожал плечами Зенок. — Но раз ты просишь…
Потом они вовсе перестали говорить о делах, перебрасываясь малозначащими репликами. Они поужинали в неплохом ресторанчике в квартале огневиков, из тех, которые открыты чисто для своих, было чуть островато, но вкусно, а когда начали спускаться сумерки, Селия извинилась и сказала, что она бы и еще посидела, но ей пора к дочери.
Чуточку подвыпивший Зенок вызвался проводить ее к некромантам, а она подумала — а почему нет? И согласилась.
В прихожую Хинов, боги, так вот где Ато жила всю свою юность, она прокралась тихонечко, на цыпочках… но, кто бы сомневался, попала под серьезный взгляд дочери, как под прицел.
Как-то сразу поняла, что Юлга-то видит и ее красные щеки, и припухшие губы, и понимает, что бокалов вина было на парочку больше, чем надо, но только чуть глуповато улыбнулась. Не, ну а что, не только же дочкины проблемы в столице решать? Она тоже имеет право чуть расслабиться. К тому же она провела время не без пользы, обзаведясь решающим большинством голосов в родительском совете.
Юлга и не думала осуждать, она улыбнулась в ответ, сорвалась с места и повисла на матери…
Юлга почти не спала ночью.
Нет, она честно легла: проводила мать до гостевой комнаты, показала, где что, ушла к себе и легла. Варт, кстати, исчез в неизвестном направлении вместе с Жаннэй как только Селия оказалась на пороге, предоставив Юлге втаскивать это счастливое тело вверх по лестнице в одиночку.
Легла, проворочалась час, а потом забылась сном на несколько минут и проснулась от того, что мимо дома проехала машина. Юлга проводила взглядом пятно света от фар, проползшее по потолку, и почему-то вспомнила, как ездила в далеком детстве с матерью в горы и несколько недель жила в деревне. Юлге тогда было пять или шесть… и точно так же гудел в предрассветных сумерках проезжавший молоковоз.
У Селии была одна дурная привычка: на новом месте она всегда находила себе ухажера и абсолютно искренне в него влюблялась. Вот куда бы Юлга с матерью на отдых не ездила — всегда так было, и вряд ли иначе бывало в командировках, куда Юлгу никто не брал. Юлга всех этих разномастных мужчин даже не запоминала, называла про себя по имени города или деревни, потому что по сути Селия влюблялась скорее в место, чем в мужчину, влюблялась как кошка; и теперь Юлге было крайне интересно, каков из себя дядя Тьен.
Наверняка это ухоженный и велеречивый мужчина, который сорит деньгами направо и налево, погряз в интригах по самую макушку, и… и… Тут Юлга задумалась о точном значении слова «велеречивый», всплывшего откуда-то из глубин школьной программы по литературе, и как-то внезапно вспомнила, что завтра Селия потребует от нее отчета, а она почти ничего и не узнала!
Она встала и стала лихорадочно перебирать голыми руками Яльсины безделушки: те молчали. Вообще никакого отклика. Совсем никак. Молчали косоглазые собачки, молчали пастушки, молчал плюшевый тигр с пожеванным ухом, который был просто обязан знать парочку Яльсиных детских тайн.
Юлга испугалась.
Может, Жаннэй в ней что-то поломала? Но сокружница не может причинить вреда сокружнице, даже нечаянно! Не может, не может — Юлга сама не заметила, как начала шептать эти слова под нос, как заклинание.
Юлга испугалась настолько, что решилась взяться за ручки шкафа и еще раз посмотреть на падение дома — просто чтобы знать, что может смотреть.
Она уже протянула трясущиеся руки, и тут в дверь постучались. Юлга бросила взгляд на часы: четыре десять утра. Таким жаворонком мог быть только Варт.
— Ты отвратительно выглядишь. — Выдал он с порога. — Просто отвратительно.
— Эй! — Возмутилась Юлга.
Варт окинул взглядом комнату. Его расширившиеся зрачки блеснули в сумерках зеленым. Юлга не включала свет, все равно для работы предметы нужно было ощупывать, а не рассматривать, к тому же ее глаза уже привыкли к сумеркам, но Варт, Юлга была точно в этом уверена, заметил тот кавардак, который она успела устроить, когда обыскивала комнату. И ничего не сказал, за что она была ему крайне благодарна.
Варт принюхался. Всклокоченные волосы, напряженные плечи: он был похож на худющего помойного кошака, учуявшего проблемы. Вот еще бы зашипел…
— Представляешь, — Сказал он таким светским тоном, как будто они сидели в кафе за чашечкой горячего шоколада и на улице был белый день, — Послезавтра возвращается отец.
— …и?
Должно же быть какое-то продолжение, какой-то логический вывод? Ну, приезжает и приезжает, Юлга здесь причем?
— Ничего, подумал, вдруг тебе будет интересно… ну… помочь. С уборкой. — и уточнил. — Мне. Дома. Мама в больнице, Ярт в больнице… Отец любит, чтобы дом блестел, ничего не скажет, но ка-а-к промолчит!
И чуть пригнулся: мог бы прижать уши, прижал бы. Юлга кивнула: действительно, не Жаннэй же ему об этом просить.
— А что так рано?
