— Эй, эй, Варт, попридержи коней! — Керн тоже встал, выставил руки в защитном жесте.
Варт подумал, что Керн никогда не видел его таким сердитым. Да что там, сам Варт никогда не чувствовал, что настолько зол. Он привык к чужим сильным эмоциям, но не к своим.
— Да как тут успокоиться? — Сказал он чуть тише, силой воли заставляя себя сбавить обороты и садясь обратно. — Девять лет вони, девять лет торфяника. И из-за чего? Из-за такой ерунды?
— Это не ерунда. Я не знаю, что ты себе напридумывал…
— А Юлге говорил, что Ярт упрямый осел. — Протянул Варт. — Но друг у него под стать. Расскажи, расскажи эмпату, что чувствуют другие люди, самому не смешно, а? Но ты несомненно знаешь лучше, Керн. Знаешь, пойду, пожалуй, а ты тут хоть сам в ледышку превратись. Конечно, если кто всегда поможет в себе разобраться — это Варт, Варт просто создан, чтобы разгребать чужие эмоции — но это слишком. Никакой эмпат не в состоянии разгрести чужую глупость, Керн.
Варт вышел из Керновой квартиры, чуть не снеся дверь. Он совсем забыл про оставшуюся у Керна сумку, забыл, что собирался у него ночевать.
Он отлично понимал, почему история Керна его так задела. Для Варта не было тайной, что Керн всегда был парнем закомплексованным. Выросший под большим давлением своего деда, постоянно недовольного его успехами в школе, в спорте, в музыке, будучи младшим сыном в большой семье, Керн казался себе ничего не стоящим. Всегда добровольно задвигал себя на второе место, на второй план, следовал за Яртом тенью.
То, что Керн не поверил в собственную влюбленность — это было закономерно. Не поверил Селии и все поломал. Селия могла оступиться, но стоило ли из-за этого убегать от нее на девять лет, даже не разобравшись?
Орать на него было глупо. Вовсе не стоило на него орать. Вряд ли Керн понял хоть что-нибудь из Вартовой горячей речи, скорее уже Варт выглядел сорвавшимся на пустом месте.
Однако Варта выводила из себя не столько Кернова глупость: в конце концов, все еще можно было исправить.
Нет.
Варт вдруг подумал, что вполне возможно, лишился названной сестры из-за такой же глупости. И это выбесило его неимоверно — потому что внезапно показалось самой жизнеспособной версией.
Жаннэй выступила вперед. В свете костра ее бесстрастное лицо казалось испуганным, хотя, конечно, она не боялась, просто так причудливо играли тени.
Юлга ободряюще ей улыбнулась.
Селия достала из-за голенища кинжал, взяла его в правую руку и провела лезвием по левой, живой, ладони. Из пореза тут же просочились алые капли.
Затем Селия передала нож Юлге. Та проделала то же самое, и передала нож Жаннэй.
Та замерла было на секунду.
Трещал костер, звенели в сумерках комары, за спиной белел коттедж Хинов, во дворе которого они и развели традиционный костер. Юлга указала целой рукой в сторону костра, опасаясь, что Жаннэй забыла, что делать дальше. Жаннэй покорно накалила лезвие, прежде чем резать руку.
Наверное, это было очень больно: все старинные ритуалы болезненны. Однако Жаннэй молчала, когда проводила лезвием по ладони.
Селия притопнула ногой, и кусок земли просто ушел вниз. Вообще-то, положено было, чтобы принимаемый в род копал ямку собственными руками, но Селия считала, что иногда ритуалам не помешает чуть оптимизации: если бы Жаннэй копала руками, Юлге и Селии пришлось бы резать руки заново, потому что кровь уже почти перестала течь. А это считалось плохой приметой.
Они смешали кровь с землей, как и полагается. Потом Селия закопала ямку — на этот раз собственной рукой, произнесла старинную формулу: «как едина кровь, так едины мы; как един Мир, так едина наша Сила; как многолики Боги, так многолика Жизнь; Боги принадлежат Миру, жизни наши Роду». Протянула Жаннэй кинжал, строго по технике безопасности — рукояткой.
— Теперь твой, Жаннэй Наль-Есса.
— А… Младших?
— Ты ответственна за младших. Ты в роду — младшие в роду. — Селия пожала плечами. — Можно провести, конечно, и для них. Ты уверена, что готова смотреть, как они будут резать ладони? Если можно обойтись без формальностей, то давай обойдемся.
Жаннэй согласно кивнула.
— Понятно.
— Вот и хорошо. Я вас оставлю, девочки, ладно? Был сложный день, я устала. Идите, отметьте! Разрешаю вернуться домой пьяными.
Юлга пожала плечами.
— Да не то чтобы нам нужно было разрешение. — Она присела на корточки и провела над пятачком свежевзрытой земли рукой, сказала, наблюдая за поднимающейся травой, — Вот так-то, а то вдруг найдут… Ну что, Жаннэй, пошли знакомиться с Нией?
Жаннэй улыбнулась, и в этой улыбке не было обычной натянутой кукольности.
— Пошли!
Яльса очень волновалась, ей все казалось, что она сделает что-то неправильно. Она немного побаивалась огромного Пекха Хина. Он возвышался в сумерках громадной черной горой, и отблески костра, казалось, запутались в его косматой бороде.
Рядом с ним, маленький на его фоне, тонкий, сосем еще мальчишка, стоял Ярт. Он участвовал в церемонии на правах наследника.
Яльса поймала его ободряющий взгляд, приняла от него нож, согретый теплом его ладоней. Ручка костяная, резная — не человеческая ли кость? Яльса думала об этом, пока держала железо над пламенем. Недолго; железо накалилось быстро, и резать руку было очень больно. Копать пришлось той же рукой, но эта боль показалась ей приемлемой ценой.
Потом Пекх сказал Слова: «Как едина кровь, так едины мы…» и Яльса шевелила губами, вторя Словам про себя. Все это время Ярт смотрел на нее, а она смотрела на Ярта. Пекх ухмылялся в бороду чуть насмешливо.
Подаренный нож она положила в подаренные Талиной расписные ножны на поясе. Села, провела над ямкой рукой, дождавшись, когда вырастет юная трава.
После церемонии Ярт неожиданно взял ее ладонь свою и подул на ожог. Сначала ничего не происходило, потом же, как будто круги по воде, исчезла боль, потихоньку спала краснота, перестала течь кровь… Через несколько секунд рана затянулась, оставив едва заметный тонкий шрам.
Ярт отпустил ее руку и молча пошел к дому. Яльса застыла, потрясенная, провожая его упрямую фигуру взглядом, пока Пекх не вылил шумно на костер ведро воды.
«Ну, Яльса Хин-Тато», — сказал Пекх с улыбкой, — «Теперь ты мне дочка, и ты неплохо справляешься с младшим моим сыном… присмотри уж и за старшим… раз уж пробудила в нем дар целительства, может, и чего-нибудь еще добьешься?» Подмигнул ехидно.
Яльса поняла, что совсем Пекх не страшный, а очень даже добрый. Это теперь ее дом, и все здесь на ее стороне. А еще — дом человека-горы так просто не разрушить.
Здесь она в безопасности.
Здесь ее любят.
Это не только дом Ярта, и дом Талины, и дом Пекха, и дом маленького плаксы Варта.
