А теперь Ким.
— Или Яйла… — продолжил тот.
А Киму просто необходимо кого-то защищать. Носиться, как курица с яйцом. Умарс для Кима — единственный повод оставаться здесь, а не в Тьене. Но ему не нужно такое самопожертвование — как же объяснить?
Он справится сам. Он слабый и жалкий, но он как-нибудь выживет и без посторонней помощи.
Умарс снял повязку, рванув узел когтями. Под ней расплывался громадный фингал: вряд ли что-то успело измениться со вчерашнего вечера, когда он видел его в зеркале.
Веко и бровь ему зашивали. Было не очень больно, потому что под наркозом, но обидно — обещали, что останется шрам. Как клеймо.
Навечно.
Мрыкла изменилась в лице и отодвинула тарелку.
— Боги, Умарс, кто тебя так?
Она не видела его без повязки. Поздно вернулась в тот день из клуба. Суматоха к тому времени уже немного улеглась, а Умарса подлатали.
— Упал. — Сухо ответил он.
Ким недоверчиво покачал головой, встал из-за стола.
— Просто врежь ему. — Посоветовал он, — Так будет проще для всех.
— Мне врезать камню, о который я споткнулся? — Все так же спокойно спросил Умарс.
— Ужас какой… — Мрыкла прижала ладони к щекам, на миг позабыв о привычной манерности, — Боги… Я и не думала, что все так плохо… Это Медведь какой-то? Буур рода Нут, наверное, он вроде на класс старше? Я отыграюсь на его сестре, обещаю.
Такая решительность даже немножко грела, нечасто Мрыкла предлагала устроить вендетту не ради себя, а ради младшего брата, так что Умарс ответил не без сожаления:
— Нет, Буур здесь не при чем. Все нормально.
И почему Мрыкла так реагирует? Уже зажило же почти.
Ким насмешливо фыркнул, встал из-за стола.
Когда он проходил мимо Умарса, он хотел потрепать его по голове.
Но тот уклонился.
На самом деле Буур был косвенно виновен. В «банде» Данги он состоял вторым помощником. Может, рассказать? Тогда и он позора не оберется — Медведь, да под Жабой ходит, а Данга еще и младше его на год.
Нет, решил Умарс, это слишком мелкая и жалкая месть, он не Хвост, чтобы такое проворачивать. Когда-нибудь это всплывет и без его участия.
Первым помощником вообще была девчонка — рыжая нахальная Белка с щербинкой между зубов. Умарс в жизни не видел девчонки, которая улыбалась бы противнее. Ну, может, Мрыкла очередному парню, но это другое.
Она-то ему и врезала. Ногой.
Вспоминалось плохо: вот он вышел из школы, вот его окружили; стрясли деньги. Обычно деньги отбирали с утра, но Умарс как-то удачно в тот раз проскользнул… еще радовался своему везению, наивняк. Хорошо хоть давно догадался перепрятывать большую часть денег во внутренний карман рюкзака, а в кошельке оставлять сумму на пачку молока и печенье. Конечно, Яйла, заботливая мамочка, давала куда больше, и Умарсу потом хватало на обед.
Но Данга не проверял. Ему было важнее сам факт того, что он и его банда отобрали деньги, то, что ему деньги отдают, и отдают безропотно, а не сумма. У Данги тоже была заботливая мамочка, в конце концов.
А потом, хотя Умарс и не делал ничего, и не сопротивлялся — просто отдал и все — Белка раз! Ногой и в глаз.
В подкованном тяжелом ботинке.
— Говорила же, умею, — сказала она, — А ты «не можешь, не можешь, девчонки не могут». Гони мое, я выиграла! Видишь? Не слабо!
— Угу, — согласно буркнул тот самый Буур, который еще три года назад был у Умарса на дне Рождения в коротеньком списке гостей месте этак на втором.
Сейчас Умарс даже не смог бы составить списка. Не было подходящих имен.
Умарс не видел, как подошел Данга: оба глаза слезились, и он зажимал руками поврежденную бровь, не до оглядывания по сторонам. В горле стоял ком, но Умарс старался не реветь. Так гадко ему еще не было.
Раньше его хоть не били. Не осмеливались. Какой-никакой, а Кот. А теперь…
Данга похлопал его по плечу.
— Извини, родной. Больно, да, Умочка? Поплачь, поплачь, будет полегче. Вот видишь, теперь твоему братику есть, из-за чего беспокоиться. Теперь я и правда злодей.
— Раньше ты просто забирал деньги. Был вор, а стал грабитель, — буркнул Умарс.
Ему было больно, унизительно больно, и раз уж его начали бить — какой смысл придерживать язык? Все равно сделают, что захотят.
— А ты ждал, что я позволю, чтобы деньги забирали у меня? — Хмыкнул Данга, и сплюнул на дорогу, — Хватит с тебя на сегодня. Пшел.
Смачный поджопник, и Умарс действительно пошел. Домой. А что еще оставалось? Скрываться в катакомбах, пока не заживет?
Мама, конечно, распереживалась. Засуетилась, захлопотала, позвала доктора, сама на рану пошептала. Хоть не было в ней ни капли целительства, Умарс не возражал: пусть успокоится, если это ее успокаивает.
Ким, как увидел, сразу же запрыгнул в машину и унесся: Умарс, кажется, знал куда и зачем. Хорошо, что не знала мама.
Она подозревала Буура. Все сначала подозревали Буура.
Никто же не подумает, что это — один единственный удар с ноги какой-то там Белки, которая в детском саду решила почему-то заняться боевыми искусствами вместо танцев? Умарс даже лица ее не запомнил, только щербинку.
Зашивать рану, оставленную Медведем куда почетнее. Неужели сыночка начал проявлять лидерские качества и драться за место в стае? Умарс не удивился бы, если бы Яйла думала так.
Хотя он никогда не мог понять, о чем думает мама. Она как будто думала обо всем сразу и ни о чем конкретно. Вот папа был солидный, вальяжный Кот, настоящий бизнесмен, надежный, уверенный в себе. У него в голове крутились столбики финансовой аналитики.
А мама…
Умарс иногда думал, что совсем не знает свою маму.
— Умка, — сказала сестра, и в ее устах это имя совсем не казалось унизительным — ласковым скорее, — если ты мне расскажешь, я могу устроить сладкую жизнь любой девчонке в школе, уж поверь.
Умарс старательно не думал о рыжей с щербинкой, как будто сестра могла прочесть его мысли.
— Камень. Это был камень, вот и все. Уж поверь.
Мрыкла пожала плечами, позвонила в колокольчик, чтобы убрали со стола.
— Помочь тебе собраться?
— Я не болен! — Излишне резко ответил Умарс, — Разберусь!
Она только головой покачала.
— Ким мог бы подвезти тебя…
— Сам дойду, — упрямо буркнул Умарс, старательно не смотря на сестру, — оставь меня в покое!
И правда — сам дошел. Ну, почти.
В знакомой подворотне мелькнула рыжая голова, и Умарс подумал: вот, опять.
