Геркин дар придется скрыть. Его необходимо скрыть любой ценой. Он слишком силен. Если верха узнают, то заберут его — не в Учреждение, в шарашку заберут. Будет снимать с Правителя сотоварищи родовые проклятья. Оттуда так просто не выходят, там до капли выжимают из человека все, что только можно.
Жаннэй не хотела мальчишке такой участи. Она слишком хорошо знала, как страшно даже ожидать пожизненного заточения, не то что в нем жить.
— То, что ты только что сказал, Герка… — начала она, почему-то шепотом, — никогда. Никому. Ни за что. Не говори. Если не хочешь переселиться в дом Хвостатых для взрослых и до конца своей жизни чистить чужие… чужую… скорлупу?
— Не думаю, — по-девичьи высокомерно фыркнул Герка и изящно перекинул криво заплетенную косу с плеча на плечо.
От некоторых привычек тела нелегко избавиться.
— Лучше подумай.
— Я ж не один такой, — Герка пожал точеными плечиками, — а скорлупу вроде твоей, кстати, вижу в первый раз. Там одна-единственная застарелая трещина… через которую, я думаю, эта гадость и смогла до тебя добраться. Но закрывать я ее не буду, иначе ты задохнешься, сразу говорю. Обмен энергией с внешней средой и тремя другими источниками у тебя через нее идет.
— Знаешь… — с сомнением протянула Жаннэй, — делай, что хочешь.
Она опасалась, что если она будет колебаться, помедлит — опять потеряет сознание.
Дар осваивается интуитивно. Нет никаких учебников, методичек, курсов, учивших бы управляться с даром. Каждый взаимодействует со своим даром по своему, дар — это часть индивидуальности.
Герка отличался от обученного специалиста только тем, что у него не было уймы курсов бесполезного теоретического образования. Как специалист действовал бы в основном на удачу, так и Герка.
Но, кажется, он знал, о чем говорил – или хотя бы смог, наконец, взять под контроль мимические мышцы. Теперь он казался очень уверенной девушкой.
— Откинься на спинку кресла и расслабься… Ким, прижми ее за плечи, чтобы не дергалась… Сейчас ты, Жаннэй, заснешь и будешь видеть сны. Раз…
Какая-то мысль всплыла из глубины сознания, беззастенчиво отодвинув смутное недоверие к этим двоим в сторонку.
— Два…
— Подожди! Ты сказал, «не один»? Кто еще, Ге…
— Три.
И Жаннэй снова погрузилась во тьму.
Герка зашивался.
Он носился как угорелый: лагерь-дом, лагерь-дом.
Сначала в лагере была драка, пришлось разнимать, думать, отправлять виновников обратно до следующего года или просто заставить таскать дрова для костра. Потом оказалось, что в компанию Белок затесалась одна девчонка силы воды. Яцка, который присматривал за детьми в лагере, клялся и божился, что был уверен, что зеленые волосы -- это вовсе не признак силы воды, что она просто крашеная, но Герке все равно больше всего на свете хотелось удушить недоумка собственными руками.
Пришлось тащить ее в дом, экстренно собирать мини-собрание старшаков и решать, допускать ее или нет. Допустили, хотя Герка был против.
Туда-сюда, туда-сюда. Споры до хрипоты, детские крики, суета. Нога под вечер болела уже просто нестерпимо, хотелось лечь куда-нибудь и притвориться ветошью.
Слава богам, Ким присматривал за Дангой, Бинкой и Умарсом, потому что беспокоиться еще и о них Герка просто не успевал.
Лиль мельком видел в лесу около лагеря. Ее и толпу детей. Совсем как они чумазую и удивительно счастливую. Даже на секунду остановил свой бесконечный бег ради этого зрелища: он никогда не думал, что лощеная городская киса способна стать древней лесной ведьмой. Коса ее растрепалась, в волосы набились листья, ветки и прочая труха, модную спортивную курточку она где-то сбросила, оставшись в длиннющей мятой футболке, джинсы были продраны на колене. Вокруг свистели шишки, но ни одна не могла коснуться ее кожи.
Она раскинула руки и полуприкрыла глаза, полностью положившись на свой дар.
Одна из шишек врезалась ему в скулу, расцарапав кожу до крови, это вывело его из ступора.
Герка был искренне благодарен Лиль: устроив детям грандиозное шишечное месилово, она избавила его от драк и ссор до конца дня. Они просто выдохлись, и вечером мирно жарили сосиски в пламени костра.
Конечно, она могла бы и согласовать с ним этот план, но он подозревал, что эта игра, как и всякая по-настоящему веселая детская забава, была результатом внезапного порыва вдохновения. И если бы они договаривались и планировали заранее, ничего бы не получилось.
Так почему-то всегда выходит.
Нет ничего более жалкого, чем натужное веселье.
Как только наступило какое-никакое затишье, Герка рухнул на кресло около печки с твердым намереньем не вставать никогда и ни за что. Нога, нывшая еще с утра, теперь болела так, как будто в нее вколотили раскаленный железный штырь и изредка проворачивали, поджаривая кость до полной готовности.
Здесь, около печки, было тихо и хорошо, а главное, совсем не было людей. За окнами давно уже была ночь, и мирно потрескивающие дрова и отблески пламени делали эту грязную захламленную комнатку даже немного уютной.
И вот тогда-то и вошел Амме. Вошел, аккуратно прикрыв дверь.
Амме будил в Герке темные, тухлые чувства. Песчанка его раздражал. Тем ли, как вел себя, тем ли, как говорил — не суть важно. Когда Амме появился, Герка с трудом проглотил желание его куда-нибудь послать.
Подальше.
Чтобы не смел даже переступать порога дома Вааров.
Может, дело было в интонациях Амме. Слишком тонкий для парня голосок, скрипучий, крысиный какой-то… Он ввинчивался прямо в мозг, и Герке казалось, что у него вот-вот кровь хлынет из ушей. Может в его походке, походке мышки, выбежавшей за крошками, пока кошка спит…
— Герка, у тебя же есть время? — Спросил Амме.
— Ну? — Не слишком вежливо ответил тот.
— Так вышло… — Протянул Амме так, как будто ему слегка стыдно, хотя Герка точно знал, что этому крысенышу не стыдно не капли, — что кроме младшего на попрыгушки захотел поехать еще и мой племяш.
— Поздравляю, — буркнул Герка.
— Я не мог ему отказать… И не мог отказать сестрене… ну, я его забрал.
— Угу.
Герка глотнул чаю из термоса. Крепковат, и сахара бы побольше, но что есть… Он даже не помнил, откуда этот термос взялся. В какой-то момент кто-то протянул ему — попей, мол… и вот он пьет.
— С утра подъехал к дому Хвостатых, сестрена оформила мне разрешение. И забрал. На выходные.
Герка закашлялся.
—…что? — отплевавшись, спросил он, — откуда ты его забрал?
— Из Дома Хвостатых. У меня есть разрешение. Все законно. Я думал сказать тебе раньше, но в поезде было слишком много посторонних, а потом никак не мог тебя поймать: стоило куда-то прийти, ты тут же оттуда уносился, — затараторил Амме, по бабьи заламывая руки, — слушай, он так этого хочет! Может, это ему поможет, а?
