Канги была как последний кусочек паззла. Никто другой, будь он сколько угодно здоровый, не хвостатый, умный, общительный симпатичный и весь из себя прекрасный, не подошел бы Фанкам. А Канги нашла свое место, и только поганая бюрократия не давала ей занять его на законных основаниях. Вот уже четыре года инстанции пили из Фанков все соки; их передавали туда-сюда, теряли документы, требовали взяток и поручительств и никогда не говорили ничего конкретного. Это выматывало.
Амме показался Лиль уставшим. Слезы усталости — нет, это не позорно. Иногда кроме слез ничего не остается. Не остается сил, не остается надежды — и приходят слезы.
Иногда мама плакала, когда думала, что никто не слышит. Она заходила в ванну и включала воду…
Амме помог Пииту спуститься с высокой ступеньки вагона. Слишком мелкий для своих лет мальчишка двигался скованно, затравленно озирался по сторонам. Половина лица была скрыта за врачебной маской: Морда.
Лиль дружелюбно улыбнулась, и Пиит тут же уцепился за ее локоть, совсем как недавно Амме: семейное сходство. Он боялся всего на свете, шарахался от кустов, запинался о коряги; идти по темноте было не лучшим решением, но проведи он день в лагере, кто-то мог и снять маску.
— Ты такой смелый, — сказала Лиль, — ты хочешь прыгать попрыгушки. Так почему кустиков боишься?
— Я боюсь прыгать, — ответил Пиит, чуть шепелявя, — очень боюсь. Но я же должен переступить через себя, чтобы вырасти. Иначе не выйдет. Я допрыгаю и вывернусь наизнанку, как в сказке. Хочу человеческое лицо. Если я заплачу достаточно, я же смогу вырасти? Правильным?
Почему-то он казался ей одновременно и младше и старше, чем Данга или Умарс. В чем-то слишком взрослый, в чем-то совсем малыш. Он вдыхал лесной воздух, как будто хотел надышаться на годы вперед. При каждом шорохе норовил скукожиться так, будто в чем-то виноват. Его хотелось защищать.
Поэтому она не позволила Герке отказать.
И даже его выговор задел ее лишь по касательной. В чем-то он, конечно, был прав; но помогая Пииту, она помогала и Канги. Помогая маме Пиита, она помогала своей маме.
Но после она все равно догнала рассерженного Герку в ночном лесу. Она не чувствовала себя виноватой, но не хотелось, чтобы он считал ее виноватой. Это было странным желанием, но она слишком устала, чтобы анализировать.
Она могла бы сказать что-то вроде: «Я очень уважаю то, что ты решился на такое».
А он бы, наверное, сказал что-то вроде: «пошла к Окосу!» — ускорил бы шаг… А ему больно ускорять шаг.
Поэтому до лагеря они дошли молча. Оба — уверенные в своей правоте. Слишком уставшие, чтобы спорить. Слишком уставшие, чтобы молчание стало чем-то неловким. Вместо этого оно стало лучшим выходом. Диалогом без диалога, примирением без извинений.
Восстановлением статуса кво.
У них и раньше не было никаких отношений. И вот — их все еще ничего не связывает.
Идеальное окончание дня.
Глава 10
Просыпаться во второй раз во все той же берлоге было… привычно.
— Знаешь, — сказала Жаннэй философски, разглядывая склонившегося над ней Герку, — а ведь Лиль тебя потом убьет.
— Это почему? — нахмурился Герка.
— Ешь жирное и не ухаживаешь за кожей. Умывался бы хоть почаще… Эх ты. Знаешь, сколько ей потом всю эту красоту, — она вяло махнула рукой, указывая на россыпь мелких прыщиков на нежных девичьих щеках, — сводить?
Она попыталась встать, но, похоже, переоценила свои силы. Несмотря на то, что ей казалось, что сил у нее теперь предостаточно, энергия вот-вот полезет из ушей, тело слушалось ее неохотно. Она пошатнулась, и, если бы не протянутая Кимом рука, точно упала бы обратно.
— Спасибо, — рассеянно кивнула Жаннэй, — так у кого еще такой дар, Герка?
Она не без помощи Кима пошла до стеночки и к ней прислонилась. Сидеть совершенно не хотелось, хотелось бегать, прыгать и отжиматься, и сложно было убедить себя, что это всего лишь иллюзорный прилив сил.
Ким прислонился рядом: видимо, на случай, если Жаннэй опять начнет куда-нибудь заваливаться.
— У Пиита. Это племянник Амме. Амме — тот паренек, который работает в кафе у дядь Кееха. Живет в Доме Хвостатых. Амме привез его на попрыгушки, и…
— Амме — это тот официант, который нас обслуживал, верно? — Жаннэй дождалась от Герки кивка и продолжила допрос, — но что такое попрыгушки?
Она наконец высвободила свою руку и на всякий случай сунула ее в карман длинной юбки. Ким только ухмыльнулся.
Почему-то вспомнилось, что юбку Жаннэй одолжила у Юлги, специально выбирала теплую и неброскую — что было не слишком сложно, после замужества сестра вечно подбирала себе гардероб коричневых и грязно-зеленых цветов… Она и до замужества к ним тяготела, но все равно выглядела как-то… ярче, что ли.
Мысли вертелись, разбегались, Жаннэй никак не могла сосредоточиться: идет ли ей юбка? Конечно нет. Когда ей стало все равно?
Всегда так было.
А когда — не все равно?
— Инициация, — чуть замешкавшись, наконец ответил Герка, — для тех, кто не хищник. Нужен всплеск адреналина, вот мы и устраиваем… Осенние и весенние.
— И что, Хвосты допускаются? Это же… — Она чуть замялась, стараясь подобрать определение помягче, но не вышло, — инвалиды…
— Я сделал исключение. Амме сказал, что у него есть согласие Ведомства и согласие матери, и у меня не было причин отказать. Ну, кроме собственных соображений, но тогда меня… переубедили, — Герка замешкался, — Лиль переубедила. Канги… Из-за нее Лиль очень сочувствует Хвостам. А так как мальчишка застрял в половинной трансформации, была вероятность, что попрыгушки помогут. Дело во всплеске адреналина, который стимулирует… — Герка замялся, — ну, инициация на то и нужна, короче.
— И получилось?
Герка пожал плечами.
— Отпрыгал нормально, а что уж там потом было… как-то не успел узнать.
— Ясно. То есть он тебе не враг?
Она спросила об этом просто чтобы удостовериться, что Герка щеголяет сейчас в девичьем теле благодаря собственным усилиям, а не из-за хитроумной ловушки более сильного или опытного владельца такого же дара. Вероятность была маленькая, но, все-таки…
— Более того, он мне теперь должен. Как и все остальные Тены. Даже если попрыгушки только усугубили ситуацию, я все равно сделал их роду огромное одолжение.
— Ты не скромничай, — сухо сказал Ким, — на тебя потом этот ваш Гуга орал…
— Так из-за Умарса. Пиит так, в довесок шел, все ж с ним обошлось, — пожал плечами Герка, — Орал и орал, подумаешь. Пусти козла в огород, он себя и боссом возомнит. А потом на сопли изойдет, как с хищником накладка выйдет… Дангу я потом взгрел, отец тоже, ну, сняли ваши с отца налог побольше, ну, построим мы летнюю веранду в следующем году, а не в этом, ну, пару лет шептаться будут… Если бы ты с нами не поехал, было бы куда хуже.
