Это было нечто вроде жутко непопулярной среди других зверозыков субкультуры только для Жаб. Подростки считали, что могут дотянуться до всяческих тайных знаний, спрятанных в землях Тьмаверста, только потому, что однажды позеленели. Лучше считать себя избранным, чем уродом: наверное, на их месте Герка тоже бы не удержался.
Они были вечными клиентами папиросных лавочек на окраине, и, подозревал Герка, курили далеко не только табак. Ну, чтобы, так сказать, поближе подобраться к предкам. Сам Герка был против всяческих расширителей сознания, о чем не раз заявлял Гуге, но тот его не слишком-то слушал. Несмотря на то, что Герка был из рода Ваар, а значит, теоретически должен был вырасти в уважаемого Жаба, сейчас, в его семнадцать, чистая кожа делала его своего рода изгоем в компании тех, кому трансформация не далась так просто. К тому же, все знали, что на Герку лекарства и наркотики просто не действуют, и приписывали его выступления банальной зависти и маловерию.
Даже если забыть о невосприимчивости ко всяческому дурману, общаться с духами предков Герку все равно никогда не тянуло, что с точки зрения Гугиных дружков свидетельствовало лишь о его бездарности и бесполезности: духи же дают такие клевые советы!
Проще говоря, даже на Попрыгушках, где заправляли Жабы, Герка обречен был бегать на подхвате, делать всю организационную работу, но оставаться в тени лидера, который как раз недавно научился закручивать особенно ядреные папироски, и по этому поводу страдал ужасными перепадами настроения.
А лишними мозгами он не был обременен с рождения.
Короче, Гугу понесло.
Герка так и представлял себе эту сцену: лощеный Ким, который даже походные спортивки носит так, как будто презирает всю эту тленную грязь, замызганный мир вокруг, и вообще неизмеримо выше всего этого, старается отцепить от рукава плюгавого жабеныша, с которому по незнанию протянул сигаретку. Возможно, поначалу он даже не слушал, что Гуга несет… Но тот был настойчив в своей жажде поделиться с новым другом своими достижениями на ниве организации попрыгушек.
Гуга в красках расписал, как распределил мелких по палаткам; рассказал, как он узнавал дату окончания лесосплава (и конечно врал — дату узнавал Эдде, вечно позитивный и неунывающий Песчанка, обладатель не только самых пафосных в мире солнечных очков, но и дяди, занимавшего большой пост в соответствующей конторе), и коротко упомянул, что в прошлом году утопленников было пять штук (напутал, их было больше — но Герка очень обрадовался, что Ким не узнал точной цифры), но в этом году обязательно обойдется, потому что по какому-то старому жабьему календарю этот год счастливый и просто не может не стать «чистым» под его грамотным руководством…
…и в этот момент Ким, во-первых, понял, что Гуге куда меньше лет, чем он изначально подумал, и отобрал у него сигарету, кинул ее на землю, с досадой втоптал в осеннюю грязь и, очень жаль, конечно, но все-таки не успел отвесить обнаглевшему пацану пенделя, а во-вторых…
До него дошло слово «утопленник».
И он… распсиховался, иного слова не подобрать.
Он психовал все утро, но Герка был слишком занят, чтобы об этом знать, а Ким — слишком воспитан, чтобы психовать слишком громко и отвлекать людей от важных дел. Герка бы в жизни не подумал, что такой на вид открытый и доброжелательный человек вместо того, чтобы мигом изложить проблему и избавиться от нее, будет часа четыре просто кипеть изнутри, замкнется в угрюмом молчании и попытается загасить свое недовольство сигаретами.
Лиль заметила.
Если бы Лиль не заметила и не навела бы справки, какими-то окольными девчоночьими путями вызнав, о чем трепался Гуга, Герка бы, наверное, и не справился.
Хотя он несомненно справился бы куда лучше, если бы чуть побольше доверился ее интуиции и подстелил соломку до того, как все случилось.
Перед тем, как вся компания выдвинулась на берег реки, она отвела Герку в сторонку и очень тихо, — чтобы острые уши ее жениха ни в коем случае не различили шепота, — сказала:
— Я не знаю, что делать, Герка, Ким услышал детали — и распсиховался.
Очень верное слово. Это Лиль его подобрала — распсиховался.
— А ты слышала детали? — Зачем-то спросил Герка.
— Я догадывалась, — Лиль пожала плечами, — разве могло быть иначе? Это же инициация, так? Я слышала, лет десять назад один медвежонок под адреналином оторвал волчонку голову, чем травоядные хуже? Проблема совсем не в этом: вчера он собирался остаться дома; теперь идет с нами.
— Что я могу поделать? Он взрослый человек, имеет право прогуляться на берег реки и посмотреть на то, как сплавляют лес…
Герка был уверен, что Ким и статью помнит, где это правило расписано на тысячу подпунктов.
— Это ты его притащил, — резко сказала Лиль.
— А ты его невеста.
— А он Кот.
Они, и сами того не заметив, повысили голоса. К несчастью, Данга унаследовал от матери замечательный слух, хоть и притворялся туговатым на ухо, когда не хотел никого слушать. А еще у него был дар чуять серьезные разговоры.
Ни Герка, ни Лиль не заметили, когда он к ним подобрался; но не вклиниться он не смог — промолчать было бы выше его сил:
— Это тупик.
Они замолчали, переглянулись с досадой: не то чтобы они обсуждали какую-то важную тайну, но Герку вот всегда бесило, когда Данга так делал, и, похоже, он нашел в Лиль единомышленницу.
Впрочем, ненадолго.
— Это твоя проблема, — не выдержала Лиль.
— Нет, твоя.
— Твоя.
— Твоя.
— Твоя-твоя-твоя-твоя-твоя!
Было что-то трогательно-детское в том, как она зажмурилась и сжала кулаки. Выверенное до последнего жеста, мастерски исполненное — но это не портило впечатления. Герка почти залюбовался.
— Эй, Умарс, Бинга, там Лиль с Геркой с ума сходят, ща подерутся! — снова вклинился Данга, не дав ему подобрать достойного ответа, а потом добавил куда тише, — Слушай, Герка, я, конечно, ничего в ваших делах не понимаю, но если вы ее так друг другу перекидываете, то она общая, не?
Они еще немного помолчали.
Герка вдруг подумал, что понял, зачем Киму нужны сигареты: чтобы заполнить такие неловкие паузы клубами ядовитого сизого дыма.
— Признаю, — наконец сказала Лиль, — уел.
— А что такого? — Спросил Умарс, склонив голову на бок.
Герка с трудом удержался от прыжка свечкой под самый потолок: в отличие от Данги Умарс вовсе не пытался подкрадываться. У него это вышло само собой и куда лучше, чем у новоиспеченного друга.
Данга тренировался с тех пор, как научился ходить. Но у Умарса был настоящий талант.
— Да ничего, — вздохнула Лиль, — просто…
Просто все идет наперекосяк. Герка уже привык, что его жизнь вечно падает, падает и падает под откос, и дна все нет и нет. А Лиль еще нет.
