Они оказались в кафе «У ласточки» минут через пятнадцать. Жаннэй подумала, что либо Тьмаверст очень маленький город, либо Ылли знает, как сокращать пути.
Шли они сюда по каким-то жутким трущобам, и Жаннэй предположила, что те скрыты от взглядов приезжих: она не встречала ни единого упоминания о них в путеводителях, хотя еще лет десять назад был принят закон о рекламе в туризме, которым авторов обязали упоминать обо всех хоть сколько-нибудь опасных или хотя бы неэстетичных местах, и те же заводские кварталы в путеводителях были упомянуты, хоть и всего в паре предложений.
Тут была просто туча песчанок: приходилось работать локтями, подныривать под веревки с бельем и стараться не отшатываться от скрипящих под гнетом снега домов, до сих пор держащихся на месте только за счет подпирающих их соседей и гниловатых балок.
Увидев за поворотом знакомую вывеску, Жаннэй даже не удивилась.
Герка хотел остаться снаружи, но Ылли пресекла эти попытки коротким: «Герка, не дури». После чего тот попытался взъерошить волосы, наткнулся на длинный хвост и еще больше нахмурился. Жаннэй даже пришлось немного подтолкнуть его в спину, а то он застыл бы у двери истуканом еще на полчаса.
Тот толкнул стеклянную дверь с вывеской «закрыто» и неохотно вошел.
— Ну коне-е-ечно, — пробубнил он, — кто бы сомневался, что дядь Кеех знает… Он, наверное, все сразу узнал. Как только случилось.
— Он всегда все знает? — тихонько поинтересовалась Жаннэй.
— Он наш толмач уже лет триста. А то и больше, никто не знает, сколько ему. — пояснил Герка, — толмач не в смысле переводчик, а в смысле «улаживатель недоразумений» или типа того. Хотя не удивлюсь, если в Медном веке он был самым простым перево…
В этот момент Герку-в-теле-Лиль, подняли как пушинку и пару раз подбросили в воздух, как делают отцы с пятилетними детьми, когда приезжают из командировок. Герка, впрочем, заливисто хохотать не спешил: скорчил обреченную морду и обмяк в руках старейшего Жаба в Тьмаверсте.
Однако это кислое личико в исполнении мимики Лиль выглядело премиленько.
— Ну дя-а-адь Кеех!
Его поставили на место.
— Вот никак не пойму, как же тебя назвать? Ты мне сынок или дочка? — Гулко рассмеялся Жаб, и его подбородки заволновались, как море в хмурую погоду, — Я его уведу-откормлю, милая Жаннэй? А вы пока по делам пообщаетесь. Ким, тебе тоже еда нужна больше, чем болтовня. Языками каши не намолешь!
— Но…
Когда взрослого мужчину уводят, как маленького мальчика, засидевшегося за столом до взрослых разговоров, чуть ли не за ручку, это, наверное, смешно. По крайней мере Жаннэй обнаружила, что улыбается этому обреченно-обиженному выражению его лица.
Тронула уголки губ пальцами: и правда. Улыбается. Ерунда какая-то.
— Жаннэй! — Ее похлопали по плечу, — Амме, принеси Жаннэй кофе, будь добр.
Официантик унесся со скоростью выпущенного из пращи камня, не забыв предупредительно отодвинуть Жаннэй стул.
— Это он знакомый знакомого? — Спросила Жаннэй.
— Что? — Удивилась Ылли.
— Чтобы навесить пиявку, нужен личный контакт.
А Жаннэй не особо общалась с другими песчанками. Разве что это были соседи…
— Конечно нет, как вы вообще могли такое подумать, — покачала головой Ылли, чем окончательно убедила Жаннэй, что она угадала.
Она могла напомнить Ылли, как легко ей запросить информацию о даре человека, но та знала все и сама. Одно из важных качеств в работе следящего-сопровождающего: вовремя закрывать вопрос.
— Очень надеюсь, что этого не повторится.
— Конечно нет, — повторила Ылли, — мне просто нужно было позвать вас…
Жаннэй вытащила телефон и многозначительно постучала ногтем по крышке.
— Можно было просто позвонить.
— Разве вас не прослушивают? Однажды вам очень кстати позвонили, и я не могла…
— Мой жених — интуит. Он всегда звонит очень кстати, — вздохнула Жаннэй, — о чем я уже сказала Киму, могли бы и подслушать, разве нет? У меня есть к тебе пара вопросов, и… хватит вести себя как стажерка, будь добра. Ты меня старше.
— Но должностью ниже.
Жаннэй покачала головой.
— Смотря какой. Если я правильно понимаю, это кафе — нечто вроде храма? И когда ты тут работала, ты помогала… я же могу называть его дядь Кеехом, как все? Ты помогала дядь Кееху с храмовыми делами. Ты можешь обращаться ко мне как жрица к младшей прислужнице, если это позволит тебе перейти со мной на ты и перестать постоянно кланяться и дергаться. А то у меня в глазах рябит, — прежде, чем Ылли успела возразить, Жаннэй на всякий случай уточнила, — Яйла показала мне старую фотографию, на ней была ты. И я знаю, что здесь проводятся как минимум брачные ритуалы.
— Это верно, — немного подумав, подтвердила Ылли, — но не стоит об этом распространяться. Когда в Тьмаверст начали сгонять зверозыков со всех концов Кетта, Жабы возмутились. У них была пара очень… токсичных боевых жреческих техник. Поэтому с тех пор им официально нельзя возводить свои храмы и обучать новых жрецов-жаб.
Ылли могла не говорить, с каким треском Жабы проиграли. Жаннэй и без того несложно было это представить.
Победители не становятся самым презираемым кланом в городе.
— То есть, он действительно…
— Когда приходят проверки, хозяин говорит, что да. Кто сможет понять, насколько он древний? Даже если это и неправда, он все равно стар достаточно, чтобы обмануть чувствующего ложь, и этого хватает с лихвой.
— И как долго Песчанки сотрудничают с Жабами так тесно, что отправляют своих подростков прислуживать в их храм-кафе?
— С самого начала. Хоть и не все Песчанки, а только наш род, только Тены, — Ылли глотнула кофе, который поставил перед ней Амме, и жестом отослала его обратно на кухню, — там была история… в общем, один из выживших жабьих жрецов увидел в подростке искру дара, сходного с тем, который у Жаб считался очень почетным и позволял стать высшим жрецом или вроде того… Пошел к семье, а тот паренек оказался пятнадцатым по старшинству сыном, и жаб его просто… купил. За бесценок по тем временам. Тогда было можно… Но обращался хорошо. Научил тому, чему разрешено было учить не-жабу, и оставил прислужником. А когда мальчишка вырос и завел свою семью, оплатил ему обучение любимой профессии, поставив условие: его дочь или сын его подменят. С тех пор и повелось… Только Амме пока работает вместо моего сына, Пиит слишком маленький. Но Амме это нравится, и все добровольно. Он бы остался подольше, но дар не подходит.
— А еще у Пиита проблемы…
Что-то неуловимо изменилось в лице Ылли: чуть приподнялись уголки губ? Заблестели глаза? Что бы это ни было, Ылли просто засветилась счастьем.
— Уже нет. Поэтому для меня так важно, чтобы с Геркой и Лиль все разрешилось хорошо, понима… ешь. Хотя… — Она вздохнула, выпрямилась, посерьезнела, — Хотя я и напала на Лиль однажды. И это первое, о чем я хотела бы тебе рассказать. У меня простенький дар — трансформация. Тут у каждого первого такой. Я просто немного пластичнее. Могу с мышиной мордой ходить, могу шестнадцатилеткой, как сейчас. Герка не знает, что это я, и Лиль тоже, и я бы не хотела…
