— Так вот зачем ты звонишь? — Жаннэй склонила голову и впервые приняла тяжелый взгляд его пустых белых глаз, — Чтобы объявить мою историю испытанием?
— Ты только что решила, что вправе назвать чужую историю своей лишь потому, что она случилась на твоих глазах, — отражение вдруг подернулось рябью, — и что кому-то вообще может понадобиться тебя испытывать. Ты эгоистка. Ты всегда была слишком человечна для служения. Вот, что я должен был сказать… а вот, что хочу: живи так, чтобы Лаллей тебя в свой храм ни за что не приняла, моя счастливая подруга! Я рад, что вожу с тобой знакомство.
Ланерье закашлялся; схватился за горло. Его горло так часто использовала Лаллей, или та сила, которую он звал ее именем, что говорить от себя ему всегда было больно.
— Мне стоило сразу сбросить звонок, а не мучить тебя, — покачала головой Жаннэй.
— Я рад, что в этот раз ты не сбросила.
— Все меняется. И твое время придет, — вздохнула Жаннэй и нажала кнопку.
Еще несколько секунд она смотрела, как старый друг и товарищ по несчастью стискивает узкий ворот колючего шерстяного одеяния и содрогается в кашле всем своим тонким мосластым телом, а потом отпустила его образ.
Ланерье всегда приходил ей на помощь, когда она сомневалась.
Он был ее запасным компасом.
Но пришла пора выкинуть эти бесполезные игрушки и просто довериться ветру.
Ветер нес с собой запах сигарет и тревог.
И нелогичных, но единственно возможных решений.
Когда Герка открыл глаза, Лиль сидела рядом.
Он помнил ее руку. Тогда он просто вцепился в нее, потому что это было спасением.
Но теперь он жалел. Очень жалел.
Он всех подвел.
Он не смог проконтролировать Дангу, он не предусмотрел того, что Умарс тоже решит участвовать. Это обернется проблемами для него и для его семьи.
Он создал эти проблемы.
Легкие горели; он уже кашлял, когда очнулся, и никак не мог прекратить. Кашель выворачивал его наизнанку, и Лиль неловко хлопала его по спине, и рядом присел Ким, и в нем, в самой его позе, в глазах, в выражении лица было только участие.
Никакого гнева.
Должен был быть гнев.
Лиль вытащила его. Лиль его вытащила. Как это произошло? Что она сказала?
Только у Кима было такое право. Только у него. У Лиль не было. Но это была ее рука. Герка до сих пор помнил тепло ее тонких пальцев.
Почему он это запомнил? Как разглядел? Как смог дотянуться? Он же отключился… Нога соскользнула, потом удар и мутная вода… Пришел в себя на мгновение? Повезло?
Все-таки хорошо, что из Герки вышел такой никудышный учитель: если бы Ким смог понять все то, что Герка так старался ему втолковать, если бы не был тьенцем в каждой из девяти своих кошачьих душ, он бы сейчас уже выпустил когти и оставил на Геркиной шкурке пару шрамов.
— Ким… кхе-кхе-кхе… прости, — наконец смог выдавить он, — прости…
Ким покачал головой.
— И что же ты за человек такой, — сказал он, — говоришь мне «прости» вместо того, чтобы сказать Лиль «спасибо».
— Прости… уж, — Герка попытался улыбнуться, но снова зашелся в кашле.
— Герка, тебе стоит отдохнуть, — участливо, даже слишком, заговорил Эдде откуда-то сверху; Герка повернул голову, чтобы понять, сердится ли тот, но эти дурацкие очки слишком хорошо скрывали его лицо, — тебе тут больше нечего делать.
Вот на ком Ким сорвался. Да уж, перед Эдде тоже стоило извиниться.
Он… все-таки сердился.
Какое-то время Герка учился с ним в параллельных классах, но, когда пришла пора переводиться в старшую школу, Эдде забрал документы и навсегда растворился где-то в глуби песчаночьих кварталов. А потом появился снова — перед попрыгушками, вместе со списком продуктов, которые нужно было докупить на «его детишек», так он это назвал. И контактами дяди, благодаря которым устроить Попрыгушки стало куда проще, чем Герка это себе представлял.
Это не была дружба или приятельство; Герка бы назвал Эдде коллегой, если бы организация инициаций хоть где-то считалась бы работой.
Жабы ничего не имели против Песчанок, а Песчанки против Жаб. Они просто… не доставляли друг другу проблем. Нейтральные отношения. Кооперация.
Но теперь Герка не был уверен, что не стал проблемой. Ведь Эдде почему-то с ним говорит, настоятельно что-то советует… почему?
А потом его озарило.
Пиит.
Когда Герка вмешался и согласился помочь Пииту, он стал не просто Жабом, с которым можно обсудить, сколько закупить туалетной бумаги. Гуга бы не позволил такого, если бы Герка вдруг решил с ним посоветоваться; вряд ли кто-нибудь другой решился бы. Да и Герка не согласился бы, не почувствуй он у мальчишки родственный дар. И…
Если бы не вмешалась Лиль.
Когда Герка начал ее слушаться? Почему?
Простой вопрос, да и ответ не сложный. Но для них еще не пришло время.
Эдде не за что на него сердиться. Эдде просто возвращает долг, хоть и не слишком дипломатично при этом выражаясь.
В любом случае, стоит к нему прислушаться и поскорее уйти. Герка понимал, что он сам по себе — эпицентр скандала.
Скандала, который будет стоить Лиль репутации, и еще аукнется Киму.
Он не справился с организацией попрыгушек, он сам по себе проблема и виновник проблем. Эдде из тех, кто проблемы устраняет. Остается только надеяться, что он справится.
Герка склонил голову и позволил помочь себе подняться.
— Лиль, отведи его в дом, — продолжил распоряжаться Эдде, — он может идти сам, не думаю, что понадобится кто-то еще, не правда ли, Гуга?
Ответом был выпущенный Гугой клуб дыма: он не возражал.
— Ким, — попросил Герка, — ты не мог бы забрать Дангу с того острова? Я верю… Я надеюсь… Я рад, что мои извинения приняты, но если Данга захочет принести свои, то не принимай их так же легко.
Ким резко мотнул головой, будто вытряхивая из нее неприятные мысли.
Таков уж Ким, вряд ли он вообще собирался кого-то обвинять. Чудак. Есть же, за что. Все адвокаты такие добрые?
Герка скосил глаза на Лиль. Она злилась так, что казалось, что от ее мокрых волос вот-вот повалит пар.
— Умарс, — резко сказала она, глядя на зареванного котенка, — я надеюсь, что ты что-то получил с этого. Потому что нам всем это дорого обойдется.
— Лиль, не надо, — попытался вмешаться Герка: на Умарса было страшно смотреть, — наверняка это Данга его вынудил, и… Умарс, с тобой все будет в порядке.
— О да, Умарс, — скривилась Лиль, — с тобой все будет в порядке.
И она буквально поволокла Герку к лодкам.
