Тогда она была слишком уставшей и списала все на то, что Герка ошибся из-за своего стремления найти кого-то, похожего на себя.
Но сейчас ей в голову пришла догадка, которая объясняла существование Пиита и Герки в одно время и в одном городе как нельзя лучше.
Рецессивный дар, который проявился в результате смешанного брака. У пиита в дополнение к нему вылезли проблемы с трансформацией, Герка же до сих пор не приобрел жабью кожу, которой отличались все виденные Жаннэй в этом городе взрослые Жабы, что тоже смахивает на проблемы с трансформацией, хотя вряд ли сам Герка с этим бы согласился.
— Мудрая Айна, — спросила Жаннэй задумчиво, — э-э-э…
— Нет.
— Я должна была спросить, — она склонилась, извиняясь, — теперь еще вопрос: у мудрого Кееха есть ученик, который мог бы унаследовать храм? Амме?
— Он Песчанка, — развела руками Айна, — Песчанки не наследуют жабий храм. Но ему и не нужен ученик. Он не стареет… Сколько я себя помню, он всегда был…
— Еще как стареет, — фыркнула Яйла, — я его видела еще школьницей, и потом. Он же разваливается на глазах, почему вы этого не замечаете?
— Он всегда таким был… — заикнулась было Ылли.
— Ой, да ладно, в школе он даже стариком-то нам не казался! — отмахнулась Яйла, — Соль с перцем, такой харизматичный мужчина. А сейчас что? Дедуля!
Успокаиваясь, она начала понемногу возвращаться к своей легкомысленной манере разговора.
— Просто перенес болезнь…
Жаннэй задумалась.
Если Кеех действительно такой древний, как говорит Айна, то скорее всего это либо его дар, либо как-то связано с храмом.
Может, конечно, Яйла была не права, или дело было в болезни. А может, Кеех нарушил обет, заведя ребенка… которого, судя по поведению Ылли, так и не признал. Не мог не догадаться, хотя мужчины бывают на диво тупы в таких вещах, но не настолько же! Скорее позволял Ылли думать, что она хорошо хранит этот секрет. Зачем, кстати? Просто стыд?
— А семья у него есть? Жена, дети…
— Бобыль, — буркнула Ылли, — они ему не нужны. Он слишком стар для этого.
Айна подошла к Ылли и похлопала ее по спине. Та развернулась и уткнулась ей в плечо.
Ким обреченно вздохнул.
— И что это все значит? — тихо спросил он.
— Если Кеех придет на заседание с документами, подтверждающими, что дар родовой, то… скорее всего, это он. Потом будет ручательство Храма, опека над мальчишкой и передача полномочий.
— Но ведь это не Учреждение, — возразил Ким.
— Айна… Вы понимаете?
Та протянула Ылли платок.
— Да, я чего-то такого и опасалась. Когда муж узнал, что Кеех приглашает Герку проводить мелкие церемонии, он был в ярости. Я не до конца понимаю, в чем именно заключается храмовая служба, и не думаю, что Хонга… имеет право мне объяснять, но… он настроен негативно, и я должна была передать вам это до заседания. К сожалению, мы не сможем прямо возразить, вы же понимаете — Кеех глава Жаб.
— Меня готовили для храма, — кивнула Жаннэй, — я как никто осознаю возможные осложнения. И я сделаю все, что в моих силах…
— Но разве это не выход? — шепнул Ким.
— Проводишь меня до дома?
— Что?
— По дороге объясню. Милая Яйла…
— Ганни! Наконец-то! Тебя только к Окосу посылать! — недовольно всплеснула руками Яйла, — Что же, раз уж, похоже, нам все-таки придется идти на это дурацкое заседание… Обсудим детали за обедом? Не пропадать же отличному крем-супу, верно?
— Пожалуй, — кивнула Айна.
Ылли фыркнула, но за стол села.
Конечно, Жаннэй не могла быть уверена в своей теории на все сто процентов. Но ее на самом деле и не интересовало, кто же именно был виноват: ее беспокоило лишь то, что заседание может сломать детям жизнь.
С ней рядом сидело трое женщин, которые тоже очень хотели, чтобы дело спустили на тормозах. По своим причинам, которые Жаннэй интересовали лишь постольку-поскольку. И один мужчина, которого вроде бы учили выпутывать людей из таких ситуаций.
Неплохая команда.
Жаннэй очень не хватало хоть какой-нибудь команды, пусть даже и такой, поэтому она так и уцепилась за эту возможность.
Главное, чтобы они снова не воспылали желанием перегрызть друг другу глотки.
Однажды Геркин класс водили в музей — совсем небольшой Тьмаверский музей, в котором выставлялись картины местных художников. Наверное, учителя думали, что лучше уж такая культура, чем совсем никакой.
Тьмаверст никогда особо не славился своими художниками, а все более-менее приличные картины из тех, чьи творцы жили пару веков назад, продавались на аукционах за баснословные деньги и почему-то все больше в Тьен или хотя бы в Ореххен.
Поэтому детям предлагалось посмотреть на полотна скорее смелые, чем искусные. Детям редко нравятся даже великие картины — если, конечно, художник не нарисует предусмотрительно гору черепов или что-нибудь такое же захватывающее, так что класс быстро разбрелся по группкам и парочкам и жужжал себе в уголках, подальше от усталого экскурсовода, который барабанил заготовленную речь паре-тройке верных отличников.
У Герки не было ни группки, ни тем более пары, так что он остался в одиночестве. Так он и забрел к картине, которая ему, как ни странно, запомнилась.
До этого он прошел целый ряд непонятных треугольников, разноцветных квадратов, зеленолицых людей и летающих коров.
Он не замер рядом с ней надолго, его не пришлось уводить из музея за руку. На самом деле он даже не знал, что картина его зацепила.
Понял, когда вспомнил ее сейчас, увидев пепелище.
В этот момент так хотелось думать о чем-нибудь совсем другом, отвлеченном, чтобы оно не пахло гарью и не потрескивало под ногами, чтобы не казалось черным провалом между двумя почти не пострадавшими, хоть и обугленными, соседскими домами. И вспоминался голубой квадрат, и перистые облака на нем, и посреди которых расстроенных художник влепил жирнющую черную кляксу, загадочную, как яленский иероглиф.
Шел дождь, и зола превращалась в грязь.
Откуда появился дядь Кеех? Какой добрый человек подсказал ему, где стоит Герка? Как он догадался, что Герка настолько потерялся, что не сможет сегодня вернуться домой?
Если бы Ким приехал на полчаса раньше, ничего бы не случилось.
Ким слишком приземленный человек, он бы отвез Герку домой или, может, помог бы навестить Лиль в больнице, сказал бы, что врачи знают свое дело, и Лиль проснется и сама, она ведь сильная. Он стоял бы рядом и не дал бы наделать глупостей.
У Кима чутье на глупости.
Когда он понимает, что они вот-вот случатся, он предпочитает следить за ними. Как на Попрыгушках. Потому что считает, что если хотя бы просто быть рядом, это поможет человеку самому от глупости удержаться — и это почти работает, с Геркой сработало бы.
