Личное дело: Тэ-но мэ
Еще один представитель ёкай-сообщества, которому приписывается человеческое прошлое. Некогда мирный слепец, теперь – наводящий страх на припозднившихся прохожих ёкай. История довольно обычная для персонажей, относящихся как к отряду ёкай, так и к их коллегам из отряда юрей. Человеческая жестокость, ведущая к смерти, перерождение или возвращение жертвы в нечеловеческую форму и долгая интересная нежизнь, цель которой – порадовать максимальное количество людей.
Наш герой выглядит как обычный слепой человек, чьи веки сомкнуты навеки. Маленький фокус открывается при более близком знакомстве. Это выпученные глаза, расположенные на ладонях нашего якобы слепца. Распахнув ладони, он получает возможность видеть не хуже, а может, и лучше, чем простой человек. Цвет глаз не известен, но можно предположить, что красный. Так гораздо страшнее.
Нельзя исключать вероятность того, что, как и в случае с ноппэрапоном, мы имеем дело с выходками пушистых оборотней, которых хлебом не корми, дай попугать мирного прохожего. Но это не более чем предположение, доказать которое невозможно. Общепризнанной версией является история о слепце, убитом грабителями на большой дороге. Все очень просто и грустно. Слепой бродячий торговец совершал очередной переход со своим немудреным скарбом из одной деревеньки в другую, но шайка бандитов помешала ему завершить свое путешествие. Несчастный расстался со своим невеликим капиталом, а затем и с жизнью. Молва, обожающая подробности, утверждает, что негодяи пытали и мучили несчастного, перед тем как зарубить его. Единственным источником этой информации могли быть разбойники, вздумавшие похваляться своими злодеяниями. Не важно, как именно слепец покинул этот мир, важно, что он вернулся, отрастил глаза на ладонях и принялся наводить страх на ночных дорогах под именем Тэ-но мэ.
Тэ-но мэ. Гравюра Торияма Сэкиэн. XVIII в.
Как всегда, версии о поведении Тэ-но мэ разнятся. Существует вариант, леденящий душу: Тэ-но мэ бродит по ночам, не ведая преград, не стесняясь никого, заходя в деревни (что вообще не свойственно для ёкай). Выставив вперед руки с жуткими глазищами на ладонях, он ищет своего убийцу. Но убийца давным-давно помер, и найти его, увы, невозможно. Разгневанный ёкай готов свернуть голову любому человеку, попавшемуся под руку. Мотив мести напрашивается, хотя ситуация довольно нелогичная. Очевидно, расставаясь с жизнью, наш герой был слеп и не мог увидеть своего/своих убийц. В новом статусе он отрастил глазищи на ладонях, но вероятность опознать негодяев, даже в те далекие времена, когда они были живы, стремилась к нулю. В поисках разбойников не было смысла, даже если несчастный переродился на следующий день после гибели. Правда, большинство ёкай не стремятся продемонстрировать логику и рассудительность, они просто существуют в своем мире. Возможно, Тэ-но мэ надеется, что при встрече с убийцами внутренний голос не ошибется.
Более распространенным является предположение, что наш герой скрывается вблизи лесных и горных дорог. Прячась за деревьями, он поджидает припозднившегося путника, ждет, когда тот приблизится, и устремляется навстречу, выставив руки вперед. Типичный рассказ о встрече с Тэ-но мэ, записанный в префектуре Иватэ, звучит приблизительно следующим образом. Одинокого путника на дороге застала ночь. Но он решил продолжить путь, надеясь на свет луны и звезд. Вскоре показался человек, бредущий навстречу. Приблизившись, он поднял руки, распахнул ладони, и на путника уставились два глаза, именно на ладонях и расположенные. Как несложно догадаться, человек бросился бежать, а хитрый слепец, не опуская рук, помчался следом. Сколько продолжалась погоня, не известно, но бегун из ёкая был неважный, догнать жертву он не смог, и путник укрылся в храме, удачно подвернувшемся на дороге. И вот там-то настоятель поведал, что по ночным дорогам бродит жертва разбойников, нынешний Тэ-но мэ. Удачно вышло, что путешественнику не повстречался Ноппэрапон. В этом случае история была бы просто обязана иметь продолжение уже в храме (см. проделки ноппэрапона).
Можно сказать, что в чем-то эти два персонажа схожи. Судя по отзывам, главная цель и того и другого – напугать как следует. Тэ-но мэ, похоже, скорее изображает преследование, стремясь придать встрече некоторую интригу, но всерьез ловить жертву не собирается. Так и ноппэрапон демонстрирует свое пустое лицо, и… И ничего. Свидетельств о причинении физического вреда не существует. Вообще же тема нечеловеческих глаз, расположенных не там, где полагается, раскрывается во множестве жутких историй.
Один паломник был застигнут ночью в дороге. Засветив фонарь, он решил продолжить свой путь, тем более что и ночлега вблизи не предполагалось. Он продолжал свой путь, но вот раздались чьи-то шаги, и из темноты появился странствующий монах. Поприветствовав соратника по ночным странствиям, монах попросил посветить фонариком – дескать, тесемки на сандалиях сбились. Дело нехитрое, наш светоносец опустил фонарь и увидел, что ночной странник не вполне обычен. Икры ног были усеяны множеством красных глаз, которые тут же уставились на непрошеного зрителя. Тот бросил фонарь и пустился бежать сломя голову. Что интересно, многоглазый монах не пытался преследовать его. Как всегда, на этом история не закончилась. Заряда бодрости хватило надолго, и паломник добежал до какого-то заведения, притулившегося у дороги. Дальнейшее вполне предсказуемо. Переводя дыхание, он описал встретившему его хозяину страшного монаха и его вытаращившиеся глаза на ногах. «Вытаращились, говоришь? – откликнулся хозяин. – Вот так или страшнее?» С этими словами он закатал штанину, явив еще большее количество глаз, которые сверкали еще страшнее и таращились еще злобнее! Паломник лишился чувств и пришел в себя только утром, на земле возле дороги.
Глаза, оказавшиеся не на своем месте, – это явное пересечение с личностью Тэ-но мэ, а сам сюжет вполне традиционный, в некотором роде – клон историй о ноппэрапоне. Возможно, между этими героями и правда существует нёкая таинственная связь, не понятная посторонним.
Завершая разговор о глазастых ёкай, нельзя не вспомнить шутника Сири мэ, глаз которого расположен там, где ему быть никак не положено. Проще говоря, в заднице. Реализовав угрозу из нашего приблатненного жаргона по поводу глаза и человеческого зада, Сири мэ не оригинален. Он шатается по ночным дорогам с единственной целью – устроить сеанс эксгибиционизма. Единственная история, касающаяся этого ёкая, известная мне, весьма проста. Некий самурай шел по ночной дороге, ему встретился какой-то человек, неожиданно попросивший остановиться и подождать минуточку. Самурай в недоумении остановился, а его собеседник рухнул на четвереньки, задрав голый зад, чем изрядно возмутил благородного воина. Но возмущение сменилось изумлением, смешанным с ужасом! Из анального отверстия на самурая уставился глаз! Некоторое говорят, что самурай, взбешенный манерами пошляка-ёкая, замахнулся мечом, и Сири мэ прямо на четвереньках удрал в темноту. В принципе, почему бы и нет? Как нам известно, отчаянному воину не зазорно замахнуться и на исполинских уми-бозу. Правда, некоторые говорят, что самурай не выдержал пристального взгляда из… ну понятно, и убежал сам. Сириме не преследовал его.
