Внезапно все меняется: вместо танцевальной площадки они опять оказываются на улице Лагенезия; она возникает одновременно с постепенным исчезновением ресторана.
Пьер и Ева по-прежнему кружатся в танце, не замечая, что происходит вокруг. Они теперь в совершенном одиночестве в тупике.
Постепенно они перестают танцевать, открывают глаза и замирают.
Ева слегка отстраняется.
– Я должна вас оставить. Меня здесь ждут, – говорит она.
– Меня тоже.
И только тогда они осматриваются и узнают место, где оказались.
Пьер поднимает голову, словно слышит призыв.
– Нас обоих ждут… – говорит он.
Они направляются к темной двери; танцевальная мелодия сменяется дребезжанием входного колокольчика.
В конторе
Пожилая дама сидит за своим столом, поставив локти на огромную закрытую книгу регистрации и упершись подбородком в переплетенные пальцы рук.
Кот по своему обыкновению расположился на книге.
Ева и Пьер робко приближаются к чиновнице. Та поднимает голову.
– А, вот и вы… Вы опоздали на пять минут.
– Мы не ошиблись? – спрашивает Пьер. – Вы нас ждали?
Пожилая дама открывает книгу на заложенной странице и принимается читать голосом секретаря суда, бесстрастным и ровным:
– Статья сто сорок: если в результате ошибки, ответственность за которую безусловно вменяется Правлению, мужчина и женщина, предназначенные друг для друга, не встретились при жизни, они могут испросить и получить разрешение вернуться на землю на определенных условиях, дабы воплотить свое чувство в жизнь и соединиться, каковой возможности были лишены по независящим от них обстоятельствам.
Закончив чтение, она поднимает голову и наводит лорнетку на потрясенную пару.
– Вы за этим сюда пожаловали?
Пьер и Ева переглядываются, и потрясение постепенно сменяет огромная радость.
– То есть… – пытается ответить Пьер.
– Так вы желаете вернуться на землю?
– Бог мой, мадам… – произносит не в силах выразить своих чувств Ева.
Пожилая дама выказывает легкое раздражение.
– Я задаю вам конкретный вопрос. Отвечайте, – нетерпеливо требует она.
Пьер снова бросает на спутницу взгляд, на сей раз радостно-вопросительный.
Ева кивает: «Да…»
Тогда он поворачивается к чиновнице и заявляет:
– Мы этого желаем, мадам. Если это возможно, мы этого желаем.
– Это возможно, месье, – уверяет его чиновница. – Это страшно усложняет ведение дел, но возможно, – добавляет она.
Пьер хватает Еву за руку, но тотчас выпускает; его лицо вновь становится серьезным под строгим взглядом пожилой дамы.
Она учиняет ему форменный допрос, словно офицер призывнику:
– Вы утверждаете, что созданы для этой дамы?
– Да, – робко подтверждает он.
– Госпожа Шарлье, вы заявляете, что созданы для этого господина?
– Да… – покраснев, как новобрачная, шепчет Ева.
Чиновница склоняется над книгой, переворачивает страницы и бормочет:
– Шамю… Шера… Шало… Шарлье… Хорошо. Да…ди, ди, до… Дюмен… Хорошо, хорошо. Просто великолепно. Вы были изначально предназначены друг другу. Но в службе рождений допустили ошибку.
Счастливые и сконфуженные, Ева и Пьер улыбаются друг другу и тайком пожимают руки.
Ева удивлена. Пьер слегка растерян.
Пожилая дама откидывается назад и внимательно изучает их в свою лорнетку.
– Красивая пара! – говорит она и снова склоняется над книгой, из которой вычитала сто сороковую статью. Но на сей раз для того, чтобы подвести итог. – Условия, при которых это возможно, таковы: вы вернетесь к жизни; вы не забудете ничего из того, о чем здесь узнали; если по прошествии двадцати четырех часов вам удастся полюбить друг друга по-настоящему сильно, полностью доверяя, вы получите право на полноценное человеческое существование. – Указав рукой на будильник, стоящий на ее столе, она добавляет: – Если же через двадцать четыре часа, то есть завтра в десять часов тридцать минут, вам это не удастся… – Пьер и Ева впились взглядом в будильник. – Если между вами пробежит хоть тень недоверия… так вот, вы вернетесь сюда и займете место среди нас. Понятно?
Пьер и Ева счастливы и одновременно испуганы.
– Понятно, – робко подтверждают они.
Пожилая дама между тем поднимается из-за стола и торжественно произносит:
– Вы соединены. – Затем, сменив тон, с улыбкой протягивает им руку. – Примите мои поздравления.
– Спасибо, мадам, – говорит Пьер.
– Мои наилучшие пожелания.
Пьер и Ева кланяются и, держась за руки, неловко направляются к выходу.
– Простите, мадам… Но когда мы окажемся там, что подумают другие?
– Мы не будем выглядеть слишком подозрительно? – беспокоится Ева.
Пожилая дама отрицательно качает головой, захлопывая книгу.
– Не беспокойтесь. Мы вернем все в то состояние, в котором вы пребывали на минуту вашей смерти. Никто не примет вас за призраков.
– Благодарю, мадам…
Ева и Пьер снова кланяются. Затем выходят, по-прежнему держась за руки.
Тупик и площадь
Тупик, в котором после первой встречи с пожилой дамой Пьер познакомился со стариком. Он выводит на небольшую площадь, где живые соседствуют с мертвыми.
Рядом с дверью, на каменной тумбе, сидит старик. Недалеко от него, на ступеньке, расположился рабочий лет сорока.
Пьер и Ева, выйдя из конторы, делают несколько шагов.
Старик, которому они видны лишь со спины, не узнает их. Он живо вскакивает и изысканно-вежливо обращается к ним:
– Добро пожаловать к нам.
Пьер и Ева оборачиваются в тот миг, когда он делает реверанс. Однако из-за удивления, которое он испытывает, узнав своих знакомцев, реверанс остается незаконченным.
– Как? Это вы? Вы пришли подать рекламацию?
– Помните, о чем я вас спрашивал? Бывает ли, чтобы кто-то вернулся? Ну, вот, мы и возвращаемся, – отвечает ему Пьер, беря Еву под руку.
Рабочий за их спиной поднимает голову, встает, подходит к ним; на его лице написаны интерес и надежда.
– Это что, особая милость? – спрашивает старик.
– Это сто сороковая статья, – поясняет Ева. – Мы были созданы друг для друга.
– Искренне вас поздравляю, – важно произносит старик. – Я намеревался предложить себя в качестве провожатого, но теперь… – многозначительно усмехается он, – вы и без меня обойдетесь… мадам.
