К ним подходит военный, слышавший их разговор.
– Не обольщайтесь, – говорит он. – Такие вещи не всегда удаются. Он, знаете ли, более хитрый, чем кажется…
– Вы так говорите оттого, что вам не удалось довести дело до ума… – парирует она, передернув плечами.
Между тем мертвецы обступили Пьера.
– Помните заговор Черных крестов? – продолжает военный. – Это моих рук дело. Я ничего не оставил без внимания, все предусмотрел. А он все же переиграл нас…
– Меня тоже, – вставляет Пьер. – Меня он переиграл, но слишком поздно, другие-то живы…
– Вы так самонадеянны…
– Мы уже три года над этим бьемся, я и мои товарищи… Наше дело верное, – обращаясь одновременно к военному и прочим мертвым, объясняет Пьер.
– Я тоже так говорил… – бормочет себе тот под нос.
– Мертвые, что помоложе, вечно строят иллюзии, – бросает с ухмылкой офицер в доломане, сидящий на стуле у стола.
В то время, как он произносит эти слова, за его спиной проходит камердинер и, словно на стуле никто не сидит, подхватывает его и уносит. Офицер остается сидеть в пустоте, а Правитель усаживается на стул, который ему подставляет камердинер.
– Вы мне кажетесь такими пессимистами, – обращается Пьер к мертвым, скептически взирающим на него.
– Пессимистами? Да я служил под его началом на протяжении многих лет… – ворчит военный, подходя к Правителю.
Все мертвые собираются в кружок вокруг стола.
Камердинер, согласно установленному церемониалу, снимает с Правителя наусник.
– Я верил ему, – продолжает военный, – я умер за него. А теперь вот наблюдаю за этим паяцем: баб меняет как перчатки, носит высокие каблуки. Речи за него пишет секретарь. А когда он репетирует их перед зеркалом, оба покатываются со смеху. По-вашему, приятно обнаружить, что тебя всю жизнь морочили?
Правитель между тем приступает к завтраку. Он набрасывается на еду и ест как свинья, при этом жесты его изысканны.
– Пессимисты, говорите? – сурово начинает военный. – Оказавшись здесь, я узнал, что нас предал мой лучший друг. Ныне он министр правосудия.
Пьер хотел было что-то возразить, но его снова прервали.
– Мы пессимисты? Взгляните на него, – вновь заговорила молодая женщина, встав напротив Правителя. – Я знала его, когда он был писакой. Я ему помогла. Я на него работала. Чтобы вызволить его из тюрьмы, я продала себя. Это я сделала ему карьеру.
– А что было потом? – поинтересовался Пьер.
– Я умерла в результате несчастного случая на охоте, а подстроил все это он.
Правитель продолжает обжираться, порой ковыряя в зубах тонко отшлифованным ноготком.
Пьер, которому так и не удалось вставить слово, взрывается от негодования и с вызовом смотрит на мертвых.
– И что из того? Что это доказывает? Только то, что вы – неудачники.
– Как и вы. Ну, конечно, наша жизнь не удалась. Как и вообще любая жизнь, – разом загалдели мертвые.
Старик, с момента появления в покоях Правителя хранивший молчание, возвышает свой голос над всеобщим гвалтом:
– С той минуты, как наступает смерть, считай, жизнь не удалась.
– Это верно, коль скоро смерть наступает слишком рано, – парирует Пьер.
– Смерть всегда приходит слишком рано… или слишком поздно.
– Но только не ко мне, слышите вы? Не ко мне!
Смех и насмешки со стороны мертвецов вспыхивают с новой силой. Но Пьер стойко все переносит, стоя среди них.
– Я подготовил восстание против этого паяца. Оно назначено на завтра. Про мою жизнь не скажешь, что она не удалась. Я счастлив, я весел и не хочу быть с вами заодно…
Он направляется к двери, но возвращается.
– Вы не только мертвы, ваш моральный дух на нуле, – бросает он зубоскалящим мертвецам и в бешенстве идет прочь.
Старик устремляется за ним.
– Тем лучше для него, если он счастлив… Когда-нибудь он поймет… Все одинаковые! Он думает, что хитрее всех. Да он просто смешон! Вот увидите, что выйдет из его затеи… Он весел, что ж, повезло! – продолжают они галдеть.
Посреди этого гама раздается громкий стук в дверь.
– В чем дело? – с набитым ртом кричит Правитель.
И в ту минуту, когда Пьер и его спутник добираются до двери, она открывается и в покои входит начальник охраны в военной форме.
– Начальник полиции желает говорить с вами. Утверждает, что дело чрезвычайно важное и не терпит отлагательств, – отдавая честь, объявляет он.
– Пусть войдет.
Начальник охраны выходит.
Пьер со стариком намереваются последовать его примеру, как вдруг Пьер застывает. Он видит разгневанного начальника полиции и с ним Люсьена Держё.
Люсьена сопровождают два жандарма, он выглядит страшно напуганным.
Пьер ошеломленно взирает на Люсьена.
– Вот, значит, как! Мальчуган-то… Это он меня убил… – с трудом выговаривает он и, угрожающе сжав кулак, кричит: – Гаденыш!
– Не утруждайте себя, – советует ему старик.
– Знаю… и все же так хочется набить ему морду.
Начальник полиции делает шаг вперед и склоняется в поклоне. Мертвые, до того разбредшиеся по комнате, вновь собираются вокруг стола.
– Ну что у вас там, Ландриё? – вопрошает Правитель.
– Неприятный инцидент. Ваше превосходительство… Я… – в замешательстве отвечает тот.
– Продолжайте… я вас слушаю…
– Один из наших осведомителей совершил глупость… Он убил Пьера Дюмена.
Правитель, все это время продолжающий набивать утробу, поперхнулся.
– Пьер Дюмен мертв, а вы называете это инцидентом?! – ударив кулаком по столу, восклицает он: – Да знаете ли вы, что теперь будет, Ландриё?.. Без Пьера Дюмена не состоится восстание. Лига не осмелится шагу сделать без своего лидера.
Пьер меняется в лице. Старик, который уже обо всем догадался, краешком глаза с иронией следит за ним.
– Я велел ему вести за ним наблюдение, ваше превосходительство… Он счел, что сделает доброе дело… – поясняет Ландриё.
Пьер подходит ближе, протискивается сквозь толпу мертвых и весь обращается в слух.
Градоначальник переходит на крик и бросает в лицо подавленного Ландриё:
– Нам требовалось, чтобы они устроили это свое восстание. С теми сведениями, которые мы получили, нам предоставлялся уникальный случай. Все главари были бы разом уничтожены, и Лига притихла бы лет на десять.
Пьер явно потрясен.
– Вам нехорошо? – с невинным видом интересуется старик.
