— Предлагаю сделать вид, что нас не было дома и что с обувкой случилось, понятия не имеем! — Алия стала поспешно собирать ошметки от обуви и складывать на тумбочку. — Скажем, что Васька после охоты озверел и кинулся.
Я с сомнением посмотрела на высунувшуюся из-под печки морду василиска.
— Пошли отсюда. — Алия положила последний лоскуток на тумбочку, мы с Лейей подскочили и бросились вон. Васька вылезать отказался наотрез. Уже выбегая в ворота, столкнулись с Геронтием.
— На ярмарку? — спросил тот, передавая нам молоко и творог.
— На какую ярмарку? — Я машинально принимала продукты.
— А Велий вам не сказал? — удивился дядька. — У нас купцы в Больших Упырях остановились, задарма все распродают. Вел с вашим вампиром туда и отправились. Я вампиру босалетки принес, Пелагее купил, а ей малы, так вампир для матери взял, говорит, как раз будут.
Лейя охнула, а Алия нервно хохотнула. Я молча отнесла продукты в дом и попросила Геронтия подвезти нас до Больших Упырей. Геронтий наши мысли, видимо, прочитал, потому что проворчал:
— Ох, девки! Сожрет вас вампир ваш, ей-богу сожрет!
— А почему купцы вдруг почтили своим присутствием Большие Упыри? — спросила я у Геронтия, трясясь в телеге. Пегая лошадка неторопливо переставляла ноги, изредка щипая растущую на обочине травку.
— Да там какая-то неприятная история. — Геронтий стегнул кобылку, потом посмотрел на меня: — Только не вздумай сунуть туда свой нос, рыжая.
Больше из мужика я никаких сведений выжать не смогла, а желание узнать просто жгло, даже веснушки на носу зачесались.
Поэтому, как только мы наконец прибыли в Большие Упыри, я не стала толкаться между рядами торгующих, а, покрепче схватив за руки раскрывшую рот и поплывшую, как масло на солнце, мавку и рвущуюся в лавку бронника Алию, решительно поволокла их в корчму, в которой остановился купеческий обоз.
Не дойдя шагов сто до дверей, я увидела выходящих из корчмы Велия и Аэрона с каким-то купцом. Я заметалась туда-сюда, таща за собой подружек, и поспешно присела за ближайшим возом.
Аэрон окинул взглядом улицу и что-то тихо сказал Велию, маг кивнул и они вместе с купцом, который, размахивая руками, что-то говорил, пошли на задний двор.
Я высунулась из-за воза и встретилась взглядом со злобными красными глазками молодого племенного хряка-производителя, который коротал время до свершения купли-продажи, развлекаясь обгрызанием борта телеги и хрюканьем. Ноги у скотины были связаны, хотя я бы еще надела и намордник на пятак. Я вздрогнула и попятилась, Лейя тихо запищала, а Алия хищно оскалилась прямо в морду зверю, облизнулась и прорычала:
— Яки смачна свинина!
Хряк сипло хрюкнул, а потом, почуяв оборотня, завизжал неожиданно тонким фальцетом и забился. Телега заскрипела и заходила ходуном. Мы ухватили Алию за рубаху, поволокли подальше от описавшегося то ли от страха, то ли от злости хряка. Хозяин скотины тоже не торопился к нему подходить, смирившись с уроном, нанесенным средству передвижения.
— А вот, народ честной, налетай, обновы заморские покупай! — Утирая пьяную слезу, вдруг завопил над самым ухом какой-то хлипкий мужичонка, махая полуразмотанным куском парчи. — Добро отдаю за так, за чарку и медный пятак!
— Кому обновы, налетай. Задарма забирай, — уныло вторил ему сгорбившийся на соседней телеге детина, чуть не по земле волозя шитым золотом халатом в «петухах».
— Эй, девки, — ухватили меня за платье, — купите тонкую заморскую кольчугу с золотыми сиринами?
— Зачем нам? — дернулась я, напоровшись на мутный взгляд купца со всеми признаками недельного запоя на лице. — Че мы с ней в деревне делать будем?
Вопрос поверг купца в задумчивость. Он бессмысленно таращился на нас, не видя, а потом вдруг разрыдался и запустил кольчугой с золотыми сиринами в галдящую толпу.
— Какая-то похоронная ярмарка, — заметила Алия, грустно следя за коротким полетом дорогущей даже на взгляд стальной рубашки. — Если они эдак с утра торгуют, то к вечеру, думаю, проторгуются.
— Ну к вечеру вряд ли. — Беззаботная мавка нагло, как собственную, откинула рогожу с чужого воза и, запустив туда обе загребущие ручищи заявила: — Добра у них много.
Насилу отволокли. Но с фактом спорить не стали, товара у купцов было столько, что продай мы сейчас Большие и Малые Упыри со всем добром и скотом десять раз подряд, то и на малую часть обоза денег не набрали бы. А сельчане меж тем так бойко рылись в возах, торговались и били по рукам с купцами, словно каждый из них был самое малое Великим князем Северским, а то и вовсе императором Златоградским.
Только обозники как-то не очень радовались именитым покупателям. Их мотало, как ковыль в поле, и, если двое могли держать третьего, уже было хорошо. Радостью их глаза вспыхивали лишь на краткий миг, при виде бутылей с противным мутным самогоном, на который они кидались так жадно, словно помирали с пересухи.
От такой ярмарки мне стало как-то не по себе и я бросилась на поиски пронырливого Велия и Аэрона, уж наверняка прознавших, что вокруг творится. А творилось точно что-то невозможное, это даже Лейя поняла, прямо на глазах у купца вытащившая из корзины диковинный заморский, алый, как пожар, неведомый мне фрукт и вместо плюхи получившая два еще, за так.
— Как его звали? — услышала я сквозь многоголосый гомон голос Велия. Ага, значит, дар Анчутки и так работает! И я завертела головой, прикидывая, как половчее нам проскользнуть к амбару, за которым прятался с практически трезвым пожилым обозником наш маг. Купец был солиден, как боярин, и печален, словно семью схоронил.
— Звали его Маргобаном, да будет трижды проклято это имя. Если ты не поможешь нам, то надеяться не на что, — пророкотал он и поник головой.
Я замерла и стала прислушиваться. Рядом застыла, навострив уши, Алия, и даже Лейя вытянула острый носик в сторону амбара, хоть и непонятно, что она могла учуять носом, кроме перегара, которым дышали вокруг нас пьяные купцы.
— Мы тут не одни, — вдруг сказал Аэрон, прикрывая рот ладонью. — Чую свою «невестушку» с ее любимой лягушкой и собачонкой.
— Ах ты! — Задохнувшаяся гневом Алия сорвалась с места, и мы в два счета угодили в лапы провокаторов, уже поджидавших нас за углом. Купца там не было и в помине. Кнутом и пряником нас дотащили до телеги Геронтия, загнали в нее и отвезли домой.
— Ну хоть чуточку расскажите, — канючила я, с ненавистью глядя на ухмыляющихся конвоиров. Просить и клокотать от гнева одновременно не получалось, а получалось только выдумывать всякие гнусности на голову Велия, от которых он с королевской небрежностью отмахивался, как кормилец наш Милослав Ясеневич от комаров на охоте. Доставалось больше соседям, правда, уголья в штаны и его проняли, и он, потерев припеченное место, укоризненно прошипел-таки:
— Какая ж ты, убил бы за твое козье упрямство.
