— Врет и даже не смущается, как положено приличной девице! — вволю навеселившись, восхитился черт.
— Дур-ра, — с гордостью отрекомендовал меня Карыч и вдруг рявкнул: — Пр-равду!!!
Я все-таки выпустила котелок из рук, с сожалением посмотрела на вылившуюся воду и нехотя сказала:
— Ну-у, мы поспорили…
— Настоящая нечисть! — довольно хлопнул себя по волосатым ляжкам Анчутка. — Родители-то не подкачали — определили в подходящую Школу.
— Родители умерли… Давно, — перебила я его.
Черт прищурился, превратив глаза в две узкие красные щелочки.
— Когда?
— Тринадцать лет назад.
Анчутка взвился в воздух, тыкая в меня когтистым пальцем и вереща на всю округу:
— Она не знает!!!
Ворон взлетел к нему в воздух и, суетливо махая крыльями, тоже завозмущался:
— Совер-ршенная безалабер-рность! Умер-реть и оставить р-ре-бенка в неведении!
— В неведении чего?! — Я запрокинула голову и повертелась на месте, пытаясь рассмотреть летунов, шея затекла, и голову пришлось опустить. Анчутка и ворон о чем-то страстно спорили, до меня долетали только обрывки фраз:
— Сейчас… невозможно… не готова… потом…
— Кошмар-р… не пр-редполагал…
— Эй, — не выдержала я, — я устала и замерзла! Карыч!
Споры прекратились, черт склонил набок голову и задумчиво произнес:
— Впрочем, какая разница. Школа поблизости, побегает, поучится.
— С ума сошли! — обнаглев вконец, заорала я. — Мало мне учителей, так еще вы на мою голову навязались!
Анчутка завис надо мной и вцепился в мой подбородок когтями:
— Мы — твои единственные наставники!
— А Феофилакт Транквиллинович совсем другого мнения, — упорствовала я, пытаясь освободить лицо из когтей Анчутки. Черт разжал пальцы и хохотнул:
— Вук Огнезмий!!!
[9]
— Кто?!
— Потеплее станет — приходи.
— А нам запрещено ходить в Заветный лес.
— Ничего, директор отпустит!
— Отпустит! — каркнул Карыч. — Еще и пр-роводит!!!
— Вы что, знакомы?! — подозрительно поинтересовалась я.
— Шапочно, — ответил Анчутка, а Страж снова зашелся в хриплом смехе. Я фыркнула и опять зачерпнула котелком воду. Черт подошел ко мне, дернул за прядь волос, заглянул в лицо и вкрадчиво спросил: — Не жжет?
— Что?
— Водица не жжет? — повторил он свой вопрос.
— Нет. — Я провела ладонью по водной глади.
Черт удовлетворенно хрюкнул и прошептал на ухо, уколов щеку колючей щетиной:
— А ты загляни в зеркало.
Я перевела взгляд на свое отражение, скорчила сама себе рожу. Вгляделась попристальней, и тут мне стало плохо.
«…кричать уже не могла, не было воздуха. Платье намокло и тянуло на дно как гиря, руки устали до ломоты. Я захлебывалась водой, которая пахла тиной, рыбой и еще чем-то, в настоящий момент просто омерзительным. Воздуха не было ни капли, вода хлынула в нос, рот и сомкнулась над головой. Перед широко распахнутыми глазами проплыла безмятежная стайка рыбок. Я дернулась и покорно пошла на дно, с ужасом заметив, что по мою душу явился отнюдь не ангел, хотя мама говорила, что такие маленькие, хорошенькие девочки попадают сразу на небеса. Видимо, я сделала что-то очень гадкое, раз за мной явился красноглазый волосатый черт…»
Глаза раскрылись, вода полилась изо рта, носа и, кажется, даже из ушей. Я закашлялась, корчась на снегу у источника. С безумной радостью отметила, что дышать могу, а во рту больше не пахнет тиной. Одежда была совершенно сухая, как и волосы. Котелок валялся рядом, к моей крайней досаде совершенно пустой.
Анчутка спокойно сидел на поваленном дереве и пускал пар из ноздрей, покачивая волосатой конечностью. Нахохлившийся Карыч размещался рядом и, похоже, даже дремал.
— Что это было?! — прошипел а я, забыв, что вообще-то духов Древних нужно опасаться.
— А что случилось? — выдохнув очередную струю пара, невинно спросил Анчутка.
— Я боюсь воды!!! — заорала я, вернее, попробовала заорать, но снова закашлялась.
Анчутка встал, потянулся, демонстративно зевнул, показывая, острые как бритва зубы.
— Зато теперь ты знаешь, почему боишься, — невозмутимо поведал он. — Приходи, когда станет потеплее, еще попробуем что-нибудь.
— Ни за что! — Я с упорством барана снова зачерпнула воды котелком.
— Как хочешь. — Анчутка подпрыгнул и завис в воздухе над источником. — Кстати, это тебе на память. — Он протянул мне кувшинку с ало-оранжевыми лепестками. Я машинально взяла, понюхала, чихнула — цветок пах пряностями с примесью серы. Анчутка взвизгнул и исчез под водой, я едва успела отпрыгнуть от брызг. Повертела цветок за стебелек, подняла со снега бересту и спросила Карыча:
— Воды набрали, идем обратно?
Карыч встряхнулся, щелкнул клювом и проворчал:
— Вечер-реет. Кар-раконжалы могут появиться. Доказывай потом, что ты не жер-ребец. — Ворон уверенно пошел впереди, а я с тревогой оглядывалась по сторонам. «A Аэрон-то думал вернуться к вечеру», с печалью подумала я. То, что караконжалы — это водяные демоны, я давно знала, как и то, что они просто обожают кататься верхом, и необязательно на лошади.
Из состояния глубокой задумчивости меня вывел сердитый кар Стража:
— Ну чего зыр-рите?
— Кому это вы? — Я обернулась на стволы деревьев.
— Амба.
— Кому амба? — не на шутку встревожилась я.
Ворон одарил меня взглядом, коим смотрят на неразумное дитя, смесь досады и умиления:
— Не а́мба, а амба́, — поправил меня Страж, делая ударение на последний слог, — духи. Да не кр-рутись ты, все равно не увидишь. — И, обращаясь уже не ко мне, а к невидимым амба, раскатисто каркнул: — Бр-р-рысь!
Я хмыкнула и снова, утопая в глубоком хрустящем снегу, пошла за Стражем, стараясь не разлить воду. Любопытство все-таки не давало покоя, и я, немного помучившись, спросила:
— А что делают эти амба?
— Одиноких путников убивают. — Страж заметил мой испуганный взгляд и успокоил: — На тебя не кинутся, не тр-русь.
