28. Два наших корабля шли медленнее других. Их застигла ночь, и они не знали, до какого пункта дошли остальные суда. Сами они остановились на якоре против Лисса. Комендант Лисса Отацилий Красс хотел взять их с бою и выслал против них много людей и судов малого размера. Вместе с тем он начал с ними переговоры о сдаче, обещая сдавшимся сохранить жизнь. На борту одного корабля было двести двадцать солдат из легиона новобранцев, на борту другого несколько менее двухсот из легиона ветеранов. Тут обнаружилось, какую выгоду дает присутствие духа. Новобранцы, устрашенные множеством судов и изнуренные качкой и морской болезнью, поверили клятве Отацилия, что им не будет никакого вреда, и сдались. Но когда их доставили к нему, то, вопреки священной клятве, все они на его глазах были без всякой пощады казнены. Наоборот, солдаты из легиона ветеранов, хотя также пострадали от бури и от проникшей в трюм воды, решили не изменять своему прежнему мужеству. Они затянули переговоры о притворной сдаче вплоть до наступления ночи и затем заставили кормчего направить корабль к берегу. Там они нашли удобное место, где и провели остаток ночи. На рассвете Отацилий послал против них конный отряд, стороживший тот участок морского берега, в числе около четырехсот человек, вместе с другими солдатами из городского гарнизона. Ветераны стали защищаться, убили значительное количество неприятелей и благополучно добрались до наших.
29. Тогда корпорация римских всадников в городе Лиссе, который Цезарь еще раньше передал им и позаботился об его укреплении, приняла Антония и снабдила его всем необходимым. Отацилий, боясь за себя, бежал из города и направился к Помпею. Войско Антония состояло из трех легионов ветеранов, одного легиона из новобранцев и восьмисот человек конницы. После высадки он отослал часть кораблей назад, в Италию, для перевозки остальных солдат и конницы, а особого рода галльские корабли, так называемые понтоны, оставил в Лиссе, чтобы дать Цезарю некоторую возможность преследовать Помпея, если последний, в предположении, что в Италии нет вооруженных сил, вздумает переправить туда свою армию. По той же причине Антоний спешно послал к Цезарю гонцов с извещением о том, где он высадился с войском и сколько человек перевез.
30. Цезарь и Помпей узнали об этом почти одновременно. Они сами видели, как прошли мимо Аполлонии и Диррахия корабли, держа курс вдоль тамошних берегов, но куда их отнесло, они в первые дни не знали. Когда теперь пришли известия, они приняли противоположные решения. Цезарь желал как можно скорее соединиться с Антонием, а Помпей – преградить путь идущему на соединение противнику и, по возможности, напасть на него врасплох из засады. Оба они в тот же день вывели свои войска из постоянных лагерей на реке Апсе – Помпей тайно и ночью, Цезарь явно и днем. Но Цезарю пришлось сделать большой крюк вверх по течению реки, чтобы найти место для перехода ее вброд: а у Помпея, которому не нужно было переходить реки, путь был свободный, и он поспешил форсированным маршем против Антония. Как только он узнал о приближении последнего, он нашел удобное место и расположил на нем свои войска, но не выпускал их из лагеря и запрещал зажигать огни, чтобы скрыть свой собственный приход. Однако Антоний немедленно узнал о нем через греков. Поэтому он послал гонца к Цезарю и один день продержался в лагере: на следующий день к нему пришел Цезарь. При известии о его приходе Помпей, чтобы не быть отрезанным двумя армиями, оставил эту позицию. Он двинулся со всеми силами к Аспарагию в области Диррахия и там на удобном месте разбил лагерь.
31. Около этого времени Сципион за некоторые поражения, понесенные им у Амана, провозгласил себя императором
[249]. В этом звании он потребовал больших денежных взносов с городов и тиранов, а также взыскивал с откупщиков своей провинции следуемые с них за предыдущие два года денежные суммы и у них же взял вперед арендную плату за следующий год, а всей провинции приказал поставить конницу. Когда они собрались к нему, то он вывел свои легионы и конницу из Сирии и, таким образом, оставил у себя в ближайшем тылу неприятелями парфян, которые незадолго до того убили в сражении императора М. Красса
[250] и держали в осаде М. Бибула
[251]. Провинция была этим очень обеспокоена и боялась войны с парфянами; и среди солдат слышались голоса, что если их поведут против неприятелей, то они пойдут, но на согражданина и консула не поднимут оружия. Тогда Сципион вывел оттуда свои легионы в Пергам и другие богатейшие города на зимние квартиры, щедро одарил солдат и, чтобы закрепить за собой их расположение, отдал им эти города на разграбление.
32. Тем временем со всей провинции без всякой пощады взыскивались наложенные взносы. Для удовлетворения корыстолюбия придумывались и многие другие налоги применительно к различным классам населения. Налагали подушную подать на рабов и свободных, устанавливали пошлины с колонн и дверей, требовали провианта, солдат, оружия, гребцов, метательных машин, повозок; вообще, стоило только подвести что-нибудь под какую-либо рубрику, и этого было уже достаточно для взыскания денег. Не только в города, но почти что во все села и небольшие укрепленные пункты назначались свои особые коменданты, и чем больше грубости и жестокости они проявляли, тем выше их ценили как людей и граждан. Вся провинция была полна ликторов и командиров, битком набита комиссарами и сборщиками, которые помимо взыскания наложенных денег заботились и о собственном барыше. Чтобы прикрыть свои гнусные деяния благовидными именами, они любили говорить, что они изгнаны из дома и отечества и потому нуждаются в предметах первой необходимости. Сверх всего этого чрезвычайно возрос процент, как это обыкновенно бывает во время войн при поголовных налогах; при таких обстоятельствах на отсрочку платежа смотрели как на подарок. Поэтому задолженность провинции за эти два года очень увеличилась. И тем не менее требовались даже и с римских граждан определенные денежные суммы, которые, впрочем, взимались не с отдельных лиц, но с корпораций и городов, причем это прикрывалось заявлением, что деньги берутся по постановлению сената только взаймы. Откупщики, как это было и в Сирии, должны были заимообразно уплатить аренду за год вперед.
33. Кроме того, Сципион отдал было приказ взять из Эфесского святилища его старинные сокровища. Но когда в назначенный для этого день он собирался идти в святилище в сопровождении нескольких лиц сенаторского звания, специально для этого приглашенных, ему вручили письмо от Помпея, что Цезарь переправился с легионами через море; поэтому он должен оставить другие дела и спешить со своей армией на соединение с Помпеем. По получении этого письма Сципион отпустил приглашенных сенаторов, стал готовиться к походу в Македонию и через несколько дней выступил. Только это спасло эфесские сокровища.
34. После соединения с Антонием Цезарь вывел из Орика легион, поставленный там для охраны морского побережья. Он считал необходимым привлечь на свою сторону тамошние провинции и с этой целью углубиться в страну. Когда к нему явились послы из Фессалии и Этолии с обещанием, что эти племена, в случае присылки гарнизонов, будут исполнять все его требования, он послал в Фессалию Л. Кассия Лонгина с легионом новобранцев (который назывался 27-м) и с двумя сотнями конницы, а в Этолию – Г. Кальвисия Сабина с пятью когортами и небольшим отрядом всадников. Их обоих он особенно убеждал позаботиться, ввиду близости этих местностей, о заготовке провианта. Гн. Домиций Кальвин должен был отправиться с двумя легионами, 11-м и 12-м, в Македонию, так как посол от той ее части, которая называлась Свободной, Менедем – самый влиятельный местный деятель – заявлял об исключительном расположении своих земляков к Цезарю.
