– Мне очень жаль, – отпарировал я, – но я приехал в Биафру не канапе есть.
Что мы ели в Биафре? Как у гостей правительства, у нас имелось мясо, батат, а также супы и фрукты. Это обстоятельство меня смущало. Когда к нам подходил трупного вида нищий и мы говорили ему, что еды у нас нет, это было неправдой. Еда у нас была, и много. Но в наших желудках.
Тем же вечером в дверь Мириам постучали, и вошли трое мужчин. Мы удивились. Одним из вошедших был генерал Филип Эффионг, второй по забавности человек в Биафре. С ним находился помощник, который был так трепетно предан своему начальнику, что отдавал ему честь десять раз в минуту, хотя генерал и просил его не делать этого.
Третьим был опрятный и учтивый гражданский в белых брюках, сандалиях и малиновой рубашке дашики. Звали его Майк Икензе, и он являлся личным пресс-секретарем генерала Оджукву.
Молодой генерал был возбужденный, весь какой-то перекошенный, хулигански-дерганый, вдребезги пьяный. Так он встретил ужасные новости с фронта. Почему он пришел к нам? Догадываюсь: своим людям он не мог сказать, насколько плохо обстоят дела, но перед кем-то должен был выговориться! Единственными иностранцами были мы, и он говорил с нами три часа. Нигерийцы прорвали все фронты. Они быстро продвигались вперед, разрезая точку Биафры на десятки точек вообще микроскопических. Внутри же этих последних, в джунглях, прятались десятки тысяч биафрианцев, которые ничего не ели две недели.
Что сталось с храбрыми солдатами Биафры? От голода у них кружилась голова. Удары снарядов парализовали их. Они оставили свои окопы и шатаясь бродили по округе. Генерал Эффионг воздел руки к небу.
– Все кончено! – воскликнул он и рассмеялся смехом почти дьявольским. – Если Биафра станет маленькой сноской на странице современной истории, пусть эта сноска гласит: «Они пытались построить первое современное государство на африканской земле и потерпели неудачу».
Сердце его было разбито.
– Весь остальной мир думает, будто Нигерия не сделает ничего плохого, – продолжил он. – Обещаю вам: Нигерия так разочарует этот остальной мир, что он преодолеет шок, когда на землю придет новое поколение.
Конечно, он был неправ. Мир так же успешно противостоит шокам, как самоуплотняющийся бензобак.
Выстрелов мы не слышали до следующего утра. В пять часов на юге четыре раза прогремел гром. Гром был делом рук человеческих. Но ни один снаряд не упал там, где находились мы. Птицы прекратили щебетать. Прошло пять минут, и они вновь принялись за свое.
Правительственные офисы были пусты, бунгало тоже. Мы ждали доктора Уначукву, который должен был отвезти нас в аэропорт Ули – только так можно было покинуть страну. Простые люди оставались в городе – они покупали, продавали, просили милостыню, делали друг другу прически.
Они тоже перестали разговаривать, услышав выстрелы. Со своего крыльца мы увидели, как жители вышли на улицу, уложив на головы пожитки. Не произнося ни слова, они потянулись из Оверри, прочь от выстрелов.
Доктор Уначукву, официальный представитель принимающей стороны, все не приходил. Оставаться в Оверри становилось страшновато. Орудий мы больше не слышали. Мудрым они уже сказали все, что нужно.
Дизельный генератор работал. Это еще она вещь о гибнущих городах, которую я узнал: хочешь обмануть врага, оставляй свет включенным.
Наконец явился доктор Уначукву. Ему хотелось побыстрее уехать, но он не прекращал улыбался. Доктор сидел за рулем своего «Мерседеса», заднее сиденье у которого было завалено коробками и чемоданами. Сверху поклажи лежал восьмилетний сын доктора.
Все это я написал очень быстро. Теперь понимаю, что не выполнил своего обещания и говорил не о величии народа Биафры, а о той жалости, какую к нему испытывал. Я оплакивал детей. Рассказал о женщине, которую облили бензином.
Что до величия нации, то, наверное, это истина, что все нации велики и даже божественно велики в момент своей гибели. Прежде биафрианцы никогда не сражались. На сей раз они воевали достойно. Сражаться в будущем не будут.
Они никогда не сыграют «Финляндию» на своей древней маримбе.
Мир вам.
Мои соседи спрашивают меня, что они могут сделать для Биафры сейчас. Интересуются, что могли бы сделать для Биафры раньше.
Я отвечаю:
– Ничего. Это внутреннее дело Нигерии, и вы можете по этому поводу только горевать.
Тогда они спрашивают: а не следует ли им ненавидеть нигерийцев, чтобы, так сказать, соответствовать моменту?
И я говорю:
– Нет.
Обращение к выпускному классу колледжа Беннингтон, 1970 год
Надеюсь, вы будете по-настоящему рады, когда станете частью образованной Америки. Что касается меня, то мне в этом постоянно отказывали.
Как я недавно заявил на праздновании Дня земли в Нью-Йорке, законченных пессимистов нечасто приглашают произносить речи ранней весной. Я давно предсказывал, что все будет очень плохо; так и получилось.
Главная проблема, как мне кажется, заключается в том, что большинство людей, которые управляют нами, кто распоряжается властью и нашими деньгами, – юристы и военные. Юристы предпочитают забалтывать все наши проблемы. Военные хотят, чтобы мы определились с тем, кого считаем плохими парнями, чтобы они пустили им пулю в лоб. Но это не лучшие решения, особенно в том, что касается очистки канализации или контроля за уровнем рождаемости.
Я требую, чтобы администрация колледжа Беннингтон организовала здесь пункт подготовки офицеров-резервистов. Необходимо знать о военных как можно больше, поскольку в их руках много власти и большие деньги. Большой ошибкой является то, что военных удаляют с университетских кампусов и помещают в такие гетто, как Форт-Беннинг и Форт-Брэгг. Пусть делают то, чем они так гордятся, среди образованных людей.
Когда я учился в Корнелльском университете, более всего стимулировало меня к размышлениям то, что я узнал именно в таком пункте подготовки. Это были правила обращения с оружием, маршировка на плацу, как со мной разговаривали офицеры. Поскольку в университете я прошел курс военной подготовки, в конце Второй мировой войны меня сделали капралом. После войны, как вам известно, я прилично заработал на своем пацифизме.
Кроме самих военных, вам в колледже необходимо и их вооружение, особенно такое, какое позволяет расправляться с целыми толпами, – пулеметы и танки. Среди молодых людей сегодня тенденция собираться толпами. Но они должны понимать, как легко с помощью пулеметов и танков контролировать подобные сборища молодых людей.
По поводу танков существует базовое правило, которое вы обязаны знать: единственным человеком, победившим танк, был Джон Уэйн. Но он сидел в другом танке. Теперь по поводу пулеметов. Они работают как садовые шланги – с тем отличием, что разбрызгивают смерть. К ним следует относиться осторожно.
Настоятельно советую, когда вы имеете дело с танками или пулеметами: находитесь внутри, а не вне системы.
