– Не переживай ты насчет выпивки, – сказал Чарли.
– А разве я переживаю? – возразил Нед.
– У тебя все на лбу написано, – сказал Чарли. Самая очевидная ловушка для алкоголиков – праздники, и Чарли прекрасно это знал.
– Ну, спасибо за комплимент, – хмыкнул Нед.
– Это не заурядный праздник, – сказал Чарли.
– Все они незаурядные, Чарли, – добродушно согласился Нед.
– У меня сегодня и вправду есть повод, – заявил Чарли.
– Угу, – сказал Нед так же добродушно. – Хочешь пировать, пируй, Чарли. Только не здесь.
Чарли обхватил рюмку ладонью.
– Здесь, – сказал он, – и, черт возьми, прямо сейчас!
Он слишком долго планировал этот драматический жест, чтобы поддаться на уговоры. Чарли и сам прекрасно понимал опасность поставленной прямо пред носом рюмки. До невозможности страшно – словно идешь по канату через Ниагарский водопад.
Испытание – в этом и был весь смысл.
– Нед, – произнес Чарли, – представь. Мальчик заходит, видит у меня в руке рюмку и приходит в ужас. А теперь спроси, что будет дальше. – Чарли подался вперед. – А я тебе скажу – ничего! – Он снова сел прямо. – Продавай билеты. Продавай входные билеты, говорю тебе, пусть все полюбуются, как Чарльз Брюер выпьет первую рюмку за восемь лет – вот прямо сейчас, – и ничегошеньки с ним не будет! А почему?
Чарли говорил так громко, что в их сторону стали поворачиваться посетители.
– Ну-ка, спроси: почему сегодня эта отрава для меня безопасна? – И сам ответил тихим свистящим шепотом: – Потому что сегодня день моего торжества, Нед. Полной победы. Сегодня тени прошлых неудач до меня не доберутся. Раньше они всякий раз сверлили мне мозг, вопили на все голоса. А сегодня – не выйдет!
Чарли потряс головой, словно самому себе не веря.
– Мой милый мальчик. Двадцать один год! Сегодня я, наконец, могу выпить, Нед. Мне есть чему радоваться.
Роберт Райан-младший припарковал машину на асфальтовом пятачке у ресторана «Атлантик». Это была первая семейная поездка, и молодая супруга уже начала вести летопись совместной жизни.
– Наша самая первая остановка, – сказала Нэнси Холмс Райан. Она намеревалась запечатлеть в памяти этот асфальтовый пятачок и эту парковку; она находила проявление любви и романтики везде: рядом с мелочной лавкой, у стойки с обувью, в магазине радиотоваров и вот, возле ресторана. – Я навсегда сохраню в своем сердце это место, как первое место, где мы остановились.
Роберт без промедления вылез из автомобиля, обошел его и открыл для Нэнси дверь.
– Погоди, – сказала Нэнси. – Ты теперь женатый человек, учись ждать. – Она развернула к себе зеркало заднего вида и посмотрелась в него. – Запоминай, женщина не может выскочить из машины как мужчина. Ей нужно приготовиться.
– Извини, – сказал Роберт.
– Особенно если женщине предстоит знакомство с новой родней. – Нэнси посмотрела на себя в зеркальце и нахмурилась. – Я совсем ничего о нем не знаю.
– О дяде Чарли? – уточнил Роберт.
– Ты почти ничего не рассказывал, – напомнила Нэнси. – Ну давай, давай расскажи.
Роберт пожал плечами.
– Он романтик.
Нэнси попробовала уловить смысл данной дядюшке характеристики.
– Романтик? – эхом повторила она.
– Потерял все состояние в каких-то безумных проектах, – пояснил Роберт.
Нэнси покивала.
– Понятно. – Ей по-прежнему было ничего не понятно. – Боб?
– А? – спросил Роберт.
– А при чем здесь проекты?
– Он всех и вся идеализирует. Проза жизни для дядюшки Чарли недостаточно хороша, – с каждым словом сильнее раздражаясь, пояснил Роберт. – Все, за что он берется… Он строит планы, планы, планы… Блестящие планы. И совсем не соотносит их с реальностью.
– Так ведь это здорово. – Нэнси невольно ответила несколько запальчиво.
– Это идиотизм, – довольно резко сказал Роберт.
– С чего бы? – спросила Нэнси.
– Он снова и снова ставит свое благополучие на карту ради… ради полной ерунды! Дурак несчастный!
Горечь, прозвучавшая в голосе Роберта, напугала Нэнси, привела в смятение.
– Роберт, ты его не любишь? – нерешительно спросила она.
– Люблю, само собой! – рявкнул Роберт.
Он ответил так резко, так отчужденно, так непразднично – словно… словно посторонний, – что это подействовало на Нэнси, как оплеуха. Она на секунду застыла, а потом… Беззвучный всхлип, несколько выкатившихся из глаз слезинок, мелькнувшие в ясном открытом взгляде… Она отвернулась.
Роберт покраснел и неловко взмахнул рукой.
– Извини.
– Ты как с ума сошел, – сказала Нэнси.
– Не сошел, – возразил Роберт.
– А похоже, – сообщила Нэнси. – Что я сказала не так?
– Ты ни при чем, – ответил Роберт. Вздохнул. – Так идем? Ты готова?
– Нет, – ответила Нэнси. – Нет. Слезы еще эти.
– Не торопись, – сказал Роберт.
Нед Кроссби, владелец «Атлантика», словно постарел и осунулся. Он все еще сидел с Чарли за столиком. Ему так и не удалось отговорить старого друга: с каждым новым возражением Чарли все больше загорался величественностью своего замысла.
Наконец, Нед встал, и Чарли взглянул на друга с насмешливой заботой.
– Уходишь?
– Ухожу, – подтвердил Нед.
– Надеюсь, я тебя успокоил, – небрежно сказал Чарли.
– Конечно. – Нед ухитрился выдавить улыбку. – Прозит, чин-чин, будь здоров.
– Может, все-таки выпьешь с нами, Нед? – игриво предложил Чарли.
– Большое искушение, – ответил Нед, – Только вот я до смерти боюсь, что мир подстроит нам пакость.
– Да что может случиться? – не понял Чарли.
– Не знаю, и ты не знаешь. Однако жизнь устроена не так, как мы рассчитываем, она богата на сюрпризы. Запросто кто-нибудь влезет и все испортит.
К концу своего страстного спича Нед намеревался отодвинуть виски подальше от Чарли. И не успел. Чарли подскочил и отсалютовал рюмкой, приветствуя Роберта, который застыл в проеме.
Чарли выпил содержимое рюмки в три длинных, решительных глотка – словно совершая ритуал.
Нэнси Холмс Райан наблюдала эту картину в узкую щель между плечом мужа и дверным косяком. Потом в дверном проеме, как в рамке, осталась одна Нэнси: Роберт шагнул в сторону дядюшки.
Рядом с Чарли встревоженно топтался какой-то неухоженный господин. Хозяин заведения, не иначе. Из них троих счастливым выглядел только дядюшка.
