Пастер быстро пришёл к выводу о том, что синтетическая винная кислота содержит равные количества двух зеркальных форм (сейчас мы называем это «рацемат»), каждая из этих форм компенсирует влияние другой, и в итоге вращения не наблюдается. В конечном итоге наблюдения позволили Пастеру предположить, что молекулы, образующие кристаллы, также представляют собой зеркальное отражение друг друга: можно сказать, что именно с этого вывода началось осознание того, что окружающий нас мир трёхмерен не только в макропроявлениях, но и на микроуровне, и это безусловно оказало влияние на создание теории строения химических веществ.
В последующие три года после удачных экспериментов по разделению кристаллов Пастер успел стать полным профессором и вскоре вернулся в alma mater — Высшую нормальную школу — уже в качестве её директора по учебной работе. За открытие гемидермизма кристаллов Королевское научное общество в 1856 году наградило его медалью Румфорда — наградой, которую Королевское общество по чётным годам присуждает за «выдающееся по важности недавнее открытие в области тепловых или оптических свойств вещества, сделанное учёным, работающим в Европе». Однако в момент получения награды Пастер уже оставил научные изыскания, связанные с изучением хиральности, занявшись изучением причин заболеваний людей и животных. Первые работы Пастера были посвящены родильной горячке — раневым болезням родильниц, тем заболеваниям, которые обуславливаются проникновением микроорганизмов в вызванные родами раны. Родильная горячка, она же послеродовой сепсис, в те времена в Европе носила характер эпидемии. Пастер обнаружил микроорганизм, являвшийся возбудителем этого заболевания. С помощью микроскопа он увидел, что микроорганизм похож на гроздь винограда, назвал его «стафилококком» (Staphylococcus, от σταφυλή — «виноград» и κόκκος — «зерно»). Увы, но и сейчас стафилококк, в особенности его штаммы, выработавшие устойчивость к действию антибиотиков, является причиной «внутрибольничных инфекций» — болезней, которые, как и во времена Пастера, появляются в результате инфицирования послеоперационных ран.
После обнаружения стафилококка Пастер продолжил эксперименты с выделением и идентификацией патогенных микроорганизмов. Новообнаруженные бактерии прививались животным, чтобы посмотреть, появится ли у них иммунитет. В какой-то момент работа Пастера чуть было не остановилась из-за, казалось бы, мелочи — нехватки инструментов для дозирования проб с микроорганизмами. В те времена пробы отбирались шприцами, которые работали медленно, их штоки были изготовлены из кожи, которая не обеспечивала герметичность, и после каждого применения шприца с таким штоком его нужно было заново переоснащать, что замедляло и делало более дорогим отбор проб. Не менее важной проблемой, чем скорость и цена эксплуатации шприца, было то, что при многоразовом использовании от шприцов редко удавалось добиться стерильности. В конечном итоге Пастера посетила простая и тем более гениальная идея: он попросил одного из помощников, своего племянника Андриана Луара нарезать стеклянные трубочки и вытянуть их с одного конца. Именно так появились пипетки — до идеи Пастера этот несложный стеклянный прибор, без которого сейчас мы уже не можем представить работу в лаборатории, не применялся ни в биологии, ни в химии. Современникам идея понравилась, и пипетки сначала начали использоваться для отбора проб в микробиологии и иммунологии, а затем привычку отбирать свои растворы с помощью пипеток переняли и химики.
Эксперименты Пастера по иммунологии позволили ему разработать ряд вакцин, в том числе от сибирской язвы и птичьей холеры (получается, что 19-й век был не чета нашему в плане опасности — даже птицы в нём болели не гриппом, а холерой, так что не стоит переживать о том, что промышленные революции сделали мир более опасным). Сам же Пастер поставил перед собой цель разобраться с Врагом № 1 — бешенством или водобоязнью. Нельзя сказать, что даже в те времена смертность от водобоязни была высока, бешенства боялись из-за того, что независимо от возраста и социального положения заболевший бешенством терял рассудок, а это пугало людей во все времена. Здесь уместно вспомнить Александра Сергеевича, из стихов которого, вероятно, можно подобрать цитату практически по любому поводу:
Не дай мне бог сойти с ума.
Нет, легче посох и сума;
….
….сойди с ума,
И страшен будешь как чума,
Как раз тебя запрут,
Посадят на цепь дурака,
И сквозь решетку как зверка
Дразнить тебя придут.
Пастер решил разобраться с бешенством, смело атаковав его, фактически, с открытым забралом. Он голыми руками бесстрашно отбирал образцы слюны у бешеных собак, которых держали не столь бесстрашные ассистенты в плотных рукавицах. Немаловажно и то, что в тот момент Пастер относился к людям, которых мы сейчас называем «людьми с ограниченными возможностями»: после инсульта, который учёный перенес в 1868 году, левые рука и нога Пастера практически бездействовали, даже после длительных попыток восстановления и лечебных упражнений.
Бесстрашие помогло — первая прививка от бешенства была сделана 6 июля 1885 года девятилетнему мальчику по просьбе его матери. Мальчик выжил, более того — лечение закончилось успешно, симптомы бешенства не проявились. Признание значимости работ Пастера (включая предложенное им обеззараживание продуктов питания с помощью нагревания, которое мы сейчас называем «пастеризацией») привели к тому, что после его смерти в 1895 году организацию похорон взяло на себя государство. В честь учёного назвали открытый при его участии в 1888 году частный институт микробиологии, директором которого Пастер успел поработать в последние годы жизни. Луи Пастер, член французской академии наук, кавалер 200 орденов, жалованных ему практическими всеми государствами, существовавшими в то время на политической карте мира, нашел последний приют в склепе на территории института своего имени. Человек удивительной судьбы, Пастер не рассматривал трудности или опасности как поводы, достаточные для отказа от проверки собственных идей, и поэтому хочется, чтобы мои коллеги-химики, беря в руки пипетку, вспоминали Луи Пастера и брали бы пример с его настойчивости и целеустремлённости. Конечно же, брать пример в нарушении норм охраны труда не стоит — с опасными препаратами, равно как и с бешеными собаками, всё же стоит работать, соблюдая соответствующие меры предосторожности.
