– Пригласите, пожалуйста, к телефону Иннокентия Васильевича, если можно.
– Вы знаете… Он как ушел вчера вечером, так что-то пока еще не вернулся.
– А кто это говорит?
– Его внук Николай.
– Хорошо, Николай, передай привет дедушке.
Спросить, кто звонит и от кого привет, Николай не успел. В трубке раздались короткие гудки.
Глава 7
Отставной генерал КГБ Лев Иванович Самсонов для своих лет выглядел просто-таки великолепно, хоть портреты с него пиши. Был он крепок, бодр и весел. Каждое утро, облачившись в спортивный костюм «адидас» с белыми лампасами и надписью на всю грудь, кроссовки, а если стояла прохладная погода, то надев лыжную шапочку и кожаные перчатки, он спускался на лифте с четвертого этажа во двор и начинал пробежку.
– Вон, опять генерал бежит, от инфаркта убегает, – шутили дворники и пенсионерки, живущие в доме на Кутузовском проспекте, видя раскрасневшегося, довольного мужчину с седыми бровями и седыми висками, размеренно и неспешно бегущего трусцой. – И так каждый день. Вот характер у человека! Железный, и не ржавеет он ни в дождь, нив слякоть.
Лев Иванович решил прожить не меньше ста лет. А до сотни ему оставалось ни много ни мало еще двадцать пять. И поэтому он не изменял здоровому образу жизни.
Каждое утро пробежка, душ, завтрак, состоящий из овсяной каши, стакана апельсинового сока и одного бутерброда с рыбой или ветчиной.
Он вовремя завтракал, вовремя обедал, а после обеда, как положено в таком возрасте, генерал спал, отключив телефон, чтобы никто не побеспокоил и не нарушил его режим. Ровно в десять вечера он забирался под одеяло и мгновенно, как ребенок, уставший и набегавшийся за день, засыпал, сопя и похрапывая. Правда, иногда во сне вскрикивал и даже плакал.
Генерал Самсонов никогда не был бедным. Два раза в год он позволял себе двухнедельный отдых. Летом ездил в Болгарию на Золотые Пески, а зимой в польские Татры, где любил походить на лыжах. Алкоголь он не употреблял, от сигарет отказался двадцать пять лет назад в день своего пятидесятилетия – в тот день, когда получил очередной орден из рук самого председателя КГБ Юрия Андропова.
С жалующимися па жизнь сверстниками, боевыми товарищами, Самсонов не встречался. Они вечно ныли и проклинали новую жизнь, не сумев к ней приспособиться.
А вот Лев Иванович сумел. Он прочувствовал ситуацию наперед и все смог устроить, еще находясь на службе.
У него имелся солидный счет в банке, хорошая пенсия, отличная квартира. Взрослые дети жили отдельно, хлопот не доставляли, а жена, немного моложе его, в дела мужа не лезла, панически боясь, что Лев Иванович, разозлившись, выгонит ее из дому, оставив без куска хлеба. А что муж на это способен, сомнений у нее не возникало, она его хорошо знала, ведь они прожили вместе пятьдесят лет.
Лев Иванович, будучи действующим генералом, часто ездил за границу, порой по пять-шесть раз на год, чаще всего к арабам, евреям – страны Ближнего Востока были тем сектором, за который отвечал генерал КГБ Самсонов.
Сегодня он, как и всегда, ровно в восемь ноль-ноль в спортивном костюме вышел за дверь своей квартиры.
Светило неяркое утреннее солнце, дети с пестрыми ранцами спешили в школу. Лев Иванович сначала ступал разминаясь – высоко поднимая колени, затем ускорил движение, постепенно переходя на небыстрый бег. Он старался вдыхать прохладный сырой воздух через нос, а выдыхать ртом: на пять шагов вдох, затем на три шага выдох. Время от времени генерал посматривал на циферблат часов, проверяя, по графику ли он движется.
Он бежал в сторону Бородинской панорамы, где должен был развернуться и бежать назад в прежнем темпе.
Жена, как он знал, уже готовит кашу, чай и сок, нарезает хлеб и ветчину к завтраку. Он прибежит, примет душ, померит кровяное давление изящным японским тонометром, проверит, нормально ли работает сердце, не дает ли сбоев, не скачет ли нижнее давление. А после этого, убедившись, что организм функционирует четко, как механизм швейцарских часов, переоденется и приступит к утренней трапезе. А после этого можно удалиться в кабинет и почитать газеты.
Генерал Самсонов всегда с утра читал вчерашние газеты. Он привык так читать после того, как его скоропалительно отправили на пенсию.
Добежав до панорамы Бородинского сражения, Лев Иванович развернулся, взглянул на часы.
«Все идет по графику. Обратный путь к дому займет ровно пятнадцать минут».
Сердце работало ритмично, ноги сгибались без боли в суставах, нос дышал без свиста: организм, получив нужную дозу кислорода, работал исправно. Через пятнадцать минут генерал перешел на шаг, размахивая перед собой руками, поднялся на крыльцо своего подъезда. Лифт был занят. В ожидании кабины Самсонов проверил, не вспотел ли лоб, тыльной стороной ладони. Лоб оказался сухим. Генерал глубоко дышал, блаженно и спокойно.
Когда лифт опустился и раскрылись створки двери, Самсонов увидел, что в кабине находится мужчина в бежевом плаще и серой кепке. Он держал во рту незажженную сигарету. Генерал Самсонов стоял у лифта, ожидая, когда пассажир выйдет. Тот вышел и вдруг хлопнул себя по карману.
– Надо же, ключи забыл! – и вслед за генералом вошел обратно в лифт, – Вам какой? – спросил он у раскрасневшегося, улыбающегося Самсонова.
– Четвертый.
Мужчина вдавил в панель кнопку с номером четыре.
Кнопка вспыхнула крупной желтой точкой. Лифт медленно пополз вверх.
– Черт подери, мало того, что ключи забыл, так еще и зажигалку оставил! Бывает же такое, – сказал мужчина.
Генерал, который знал всех жильцов не только своего подъезда, но и всего дома, никогда прежде не видел здесь этого высокого широкоплечего мужчину с родинкой под правым глазом. Незнакомец сунул руку в тонкой кожаной перчатке за пазуху, словно пытаясь что-то найти во внутреннем кармане.
Он отступил в глубь кабины, пропуская Самсонова к двери лифта. Генерал подался вперед и вдруг почувствовал, что чуть ниже левой лопатки что-то твердое уперлось в спину. Он хотел обернуться, но в это время мужчина нажал на курок. Через секунду еще раз – вторую пулю он вогнал в затылок попутчику.
На четвертом этаже лифт остановился, убийца перешагнул через бездыханное тело генерала Самсонова и быстро побежал по лестнице вниз. Он вышел во двор, приподнял воротник плаща, опустил шляпу почти на самые глаза, и походкой не обремененного заботами человека вышел через арку на Кутузовский проспект, по которому непрерывным потоком мчались машины. Едва он подошел к бровке тротуара, как рядом с ним остановился серый микроавтобус с замазанными грязью номерами. Дверь отъехала в сторону, мужчина вскочил внутрь автобуса, и тот, скрипнув протекторами по мокрому асфальту, стремительно сорвался с места.
– Ну? – услышал мужчина вопрос, когда уселся на мягкое сиденье и перевел дыхание.
