Я закатила глаза, едва малодушно не предложив просто выпороть.
Директор задумался, видимо решая, какой новостью меня еще порадовать, но, посмотрев на мою унылую физию, сжалился:
— Да вы не переживайте, госпожа Верея, мы же понимаем, что уход такого опытного педагога, как Рагуил, сыграл немаловажную роль. Поэтому даем вам на пересдачу двенадцати важных тем прошедшего года целый месяц. Но вы не затягивайте, потому что скоро начнутся декадные экзамены, да и курсовые работы по окончании учебного года не за горами.
Я чуть не завыла как собака.
Вот так и вышло, что теперь, пока подруги беззаботно веселились, я с тоской смотрела на кипу книг.
— Да ты не переживай так. Мы ж поможем, — успокоительным тоном проговорила Алия.
— Ага, — я безнадежно качнула головой, — у доски за меня постоите. Сейчас они знаешь как в меня вцепятся! И Велий еще с этим книговедением…
— А что по книговедению? — спросила мавка.
Я показала ей длинный свиток:
— И это только ознакомительная литература.
По коридору, дзинькая колокольчиком, прошла овечка:
— Так, бездельницы, на уроки, на уроки. Обед кончился. — Она заглянула в нашу дверь. — Госпожи ученицы.
Алия покосилась на овечку:
— Кудрявая, иди матрасы пересчитывай.
— Я, между прочим, — овечка отставила ножку в сторону, — комендант, а не завхоз и отвечаю за общий порядок, бездельниц вроде вас на уроки отправляю.
— Ой, ой, ой! Интересно, кто тебе кропал стишата в туалете. — Лейя закатила глазки и продекламировала:
Милые друзья, на пол с… нельзя,
Для этого есть яма,
Держите попу прямо!
Если вы не будете соблюдать правила этикета,
То администрация добьется закрытия туалета!
— Шедевр! — захлопала Алия в ладоши.
— Я, между прочим, из вас людей делаю!
— А надо нечисть! — вякнула Лейя.
— Хватит пререкаться с комендантом, а ну, живо на уроки! — Овечка впрыгнула в комнату, а мы мимо нее в коридор и заперли дверь, слушая, как она там долбится.
— Все! — радостно объявила Лейя. — Теперь, Алия, на утренней пробежке тебе смерть сыскать!
Надо сказать, что деятельная овца вытребовала себе у Феофилакта Транквиллиновича еще и должность педагога. Теперь она вдобавок к своим комендантским обязанностям тренировала по утрам вилколаков, вовкунов и прочих оборотней. Очень забавно было наблюдать, как злобная стая волков гонит по парку беззаботно гарцующую всего на полшажка впереди них овечку. Оборотни сходили с ума при виде ее наглого кудрявого зада. Но ни один не смог ее догнать.
Единственное, что их утешало после подобного унижения, так это занятия с Зорей, который попросился хотя бы до лета пожить при Школе. Вольф Вениаминович, выдав ему деревянную колотушку, велел гонять ею учеников, а так как Зоря их боялся, то гонял на совесть и на полном серьезе, но за все время еще ни в кого не попал.
Убежав от топочущей комендантши, я столкнулась с Велием.
— Ну, ты как? Готова к урокам? — осведомился он.
Я кивнула. Последнее время на меня стала накатывать сонливость, сменяющаяся приступами странного ясновидения. Например, я точно могла сказать без всякого кольца и зеркала, где Велий и чем он занимается, строчит ли заклинание или валяет дурака с Аэроном. Стоило мне признаться в этом, как дружки устроили мне скандал. Вампир заорал что немедленно расторгает помолвку, ибо он-то точно знает, как образуется подобная связь, и накинулся на меня:
— Признавай я, когда ты пила его кровь?!
А Велий заявил, что если девицы начинают тебя даже сквозь стены чуять, то совершенно точно пора драпать куда-нибудь за тридевять земель. На что я фыркнула и сказала, что я точно так же чувствую и Феофилакта Транквиллиновича. Тут уж они оба на меня накинулись, обзывая развратницей.
Так и полетели наши дни — днем занятия, вечером посиделки и жалобы на непосильный ученический труд. Единственным развлечением остались только прогулки в парке с Велием.
— Тема сегодняшнего занятия… — строил из себя учителя Велий, сознательно не обращая внимания на хруст моего снежка за спиной, но стоило мне его метнуть, как он развернулся, поймав снежок в невидимую ловушку, и договорил: — левитация.
Я хмыкнула и подбросила варежки, они словно по волнам поплыли к магу и шмякнули его в нос.
— Очень хорошо. — Велий сунул мои варежки в карман. — А теперь сделай так. — Он развел руки и поднялся над землей на локоть.
— Эй! — Я вспомнила, как летала вместе со Школой, и присела. — Давай не будем!
Маг состроил скорбную гримасу и, подражая миренцам, сказал:
— Совсем не могу, слушай, дорогая. Личная просьба директора.
Я обреченно вздохнула, помолилась всем богам, которых знала, включая дядьев и теток, и велела рассказывать.
— Только не надо такого лица! — закричал сердито Велий, пряча усмешку. — Думаешь, я не боюсь? Хорошо, если просто об землю шмякнемся, а то ведь может еще и на кусочки разорвать.
— Ты специально внушаешь мне эти мысли? — Я похолодела — все, пропал урок. — Я теперь как только посмотрю на тебя, так сразу будут представляться эти… эти ошметки!
— Все, не паникуем, — со смехом сказал Велий, — просто летим.
На удивление хорошо полетали.
— Чего ж ты по Засекам-то не путешествовал? — укорила я его.
— Заклинание это очень энергоемкое, накопителя бы не хватило.
Я посмотрела на пожелтевший драконий глаз, взяла его в ладошку и вдруг поняла, что не могу его зарядить, сколько я себя ни представляла горным озером.
— Надо же, переклинило, — удивилась я. — Ну-ка возьми меня за руку.
Велий послушно выполнил просьбу. Но, сколько мы ни тужились, ничего не получилось. Я замахала руками, пытаясь снова взлететь, но проще было сигануть с крыши Школы.
— Чего это? — жалобно спросила я.
— Откуда ж я знаю? Может, ты что-то съела?
— Ничего я не ела! — взвизгнула я чуть не плача и безнадежно взмахнула рукой. Старый школьный тополь покрылся ярко-оранжевыми апельсинами. — Ой! Мама! — Я замахала руками — апельсины, свиристя на разные голоса, разлетелись пестрой птичьей стаей. Метнувшись вдоль аллеи, не меньше сотни длинноклювых странных птиц ворвались в открытые окна кухни.
— Да, хорошо, что я этого раньше не видел, — пробормотал Велий. — С такой кашей в голове только левитацию осваивать. Хорошо, что сами сейчас не свиристим.
— Я не виновата! — заверещала я. Но тут на кухне поднялся гвалт, на крыльцо вылетел Рогач, держа бьющуюся птаху за лапки:
— Это что за вид? Их есть можно?
