Я так люблю тебя, Лера…
В эту секунду во всём мире нет ничего более правильного и так безутешно желанного, чем моё мягкое, осторожное, но от этого не менее страстное и безумное скольжение в тебе, наполняющее волшебством тела нас обоих…
Спасибо, что не закрываешь своих глаз, что даришь мне свой возбуждённый взгляд, позволяя тонуть в нём, и увлекать тебя в наш мир наслаждений, порождаемых соединением в одно…
Боже мой, как же люблю я твои пальцы, так нежно и так неуверенно скользящие в моих густых кудрях… Моя голова покоится на твоей груди, я слушаю, как успокаивается твоё дыхание, делаясь размереннее, как бьётся твоё сердце, всё медленнее и медленнее, восстанавливая свой обычный ритм после моего неожиданного вторжения. Я улыбаюсь и закрываю глаза, погружаясь всё глубже в невыразимое блаженство… Никогда ещё в своей жизни я не испытывал ничего подобного: чувства и эмоции завладели моей личностью полностью, я подчинён им, я живу ими, но несут они мне бесконечное в своей масштабности умиротворение и наслаждение…
Мне кажется в эту секунду, что невозможно так сильно любить, как я люблю, добровольно отдаваясь целиком, без остатка, подчиняя себя любимой… Нет такой жертвы, на какую я бы не был готов пойти, Лерочка, чтобы только продлить это как можно на дольше…
Я на пике своей страсти, своей бесконечной любви, своей отчаянной потребности в тебе и твоей близости…
Внезапно ощущаю невесомое прикосновение к своей щеке — это Лера сорвала тонкую нить волшебно красивой травы ковыль и дразнит меня… Поднимаю голову, наши взгляды встречаются и я вновь вижу на её лице довольное лукавство.
— Прости меня! — шепчу.
— За что? — улыбается ещё шире моя жена.
— За то, что я у тебя ну совсем не йог!
— А мне йог не нужен! Йоги сексом не занимаются, зачем мне йог, когда у меня имеется такой горячий и ненасытный лев?
Я усмехаюсь, укладывая свою голову на прежнее место, а Лера не унимается:
— Да! Отчаянно нежданно накрыло тебя в этот раз!
— Ты заметила? — стараюсь обратить неловкость в шутку, ведь мне действительно стыдно за свою несдержанность.
— Конечно! Видел бы ты свои глаза!
— Хорошо, что я их не видел…
— Я думала, ты меня съешь!
— Я и сам так думал…
— Ненасытный!
— Я не виноват, что ты такая красивая! Твои полнеющие бёдра и этот круглый животик стирают в моей голове все мысли и желания, кроме одного: любить тебя снова и снова!
— Что, так заметно уже, что я растолстела?
— Я бы хотел, чтобы ты всегда была такой!
— Обманщик! — смеётся.
— Нет, это правда. Ничто так сильно не будоражит моё либидо, как твои формы, Валерия!
— Вот терпеть не могу, когда врут или льстят! У твоей жены не было никаких форм, идеальнее её фигуры я вообще в реальной жизни не встречала даже!
— Не знаю никаких жён, кроме тебя. Мною владеет только одна женщина — это ты, и в моём мире красоты ты на пьедестале. А пока у тебя есть такая кругленькая попка, то ты и в своих собственных рейтингах находишься в топе самой себя!
— Всё-таки ты — лукавый льстец, Алекс! Подозреваю, ты просто вероломно готовишь поле для очередных беременностей от тебя!
— Не буду врать — не без этого! — улыбаюсь. — Но всё, что я сказал, абсолютная правда! А та женщина, о которой ты упомянула, имела неосторожность согласиться быть лишь жалкой заменой тебя. Именно жалкой, потому что ничего у неё не вышло, как ты знаешь.
Чувствую, как хватка в моих волосах усилилась.
— Лучше не делай так, — прошу. — Не рушь мой покой, он итак хрупкий.
Но она только смеётся и тянет сильнее за пряди на затылке.
— Ещё раз так сделаешь, и я снова отлюблю тебя!
Она ослабляет хватку, нежно массирует кожу на моём затылке подушечками своих пальцев, расслабление волной накатывает на меня, я плавлюсь, как французский сыр на сковородке, но совершенно внезапно Лерина рука захватывает все доступные ей волосы и резко тянет их… Желание острой болью отзывается у меня в паху, я вскакиваю, и, заключив хулиганку в объятия, крепко прижимаю к себе:
— Ну всё, ты доигралась! Сама напросилась! Участь быть страстно отлюбленной теперь неизбежна! А ведь я предупреждал!
Проказница заливисто хохочет, запрокинув голову и не переставая тянуть меня за волосы, а я жадно впиваюсь в её шею…
Что делает со мной эта женщина? Откуда во мне столько сил и желания? Безудержного, страстного, неиссякаемого? Господи, Боже мой, как же сильно я люблю тебя, Лера!
Глава 49. Вишня и катер
Son of Dov — Hard Times Don't Come
Это был вишнёвый день — день всесемейного сбора вишнёвого урожая. Надо сказать, в тот день я продегустировал этот фрукт впервые в жизни — в Штатах вишни нет, а о её существовании в природе я знал лишь из книг русских классиков, кои в несметном количестве прочёл в свои отроческие годы под чутким руководством Марии. Ну что сказать, вишня мне понравилась, но ещё больше сам процесс её собирательства!
Вся семья в сборе, гремят пустые и полные посудины, все члены семейства от мала до велика трудятся, как пчёлки, даже Старенькая бабушка, которая едва уже ходит от старости своих лет, выковыривает косточки из вишен специальной приспособой и складывает их в чан с будущим вареньем «без косточки», а в другом таком же чане будет вариться варенье «с косточкой», потому что последнюю разновидность предпочитают моя Лера, Алёша и Старенькая бабушка. Остальные — приверженцы «здорового» очищенного лакомства, потому что, оказывается, в вишнёвой косточке содержится синильная кислота, которая после термической обработки выделяет ядовитые вещества и тем самым вредит здоровью!
Процесс сбора урожая кипит усердием и бурлит весельем: шутки, подколы, небольшой и добродушный сарказм Киры достаётся абсолютно всем и в равно-долевом распределении и даже мне чуток в виде небольшого стёба над моим вишнёвым нарядом, в котором меня точно не признают мои друзья миллиардеры. Я парирую в ответ, что буду знать, в чём прятаться в будущем, если мне вдруг приспичит скрыться от любопытных глаз, но когда женская половина семьи хором завела старинную украинскую песню, я от сентиментальности едва не упал с дерева…
Да, конечно же, мы с Алёшей влезли на дерево, и, само собой, в этом не было никакой, ни малейшей необходимости.
Лера долго стояла под моим деревом, поедая вишни с нижних веток, молча тревожилась о нашей с Алексеем целостности и незаметно контролировала степень нашей вменяемости по одолению верхних веток, так как мы соревновались, кто влезет выше, но сыну, как ни странно, не сказала ничего, а вот на мой счёт у неё имелись некоторые соображения:
— Знаешь, я вот тут думаю, — неспешно затянула она, жуя очередную спелую ягодку, — вот если ты грохнешься с этого дерева, поломаешь себе, скажем, руку, ну или там ногу, тебе ж придётся соблюдать постельный режим, то есть дома сидеть. Это ж сколько миллионов зелёных баксов не дождутся твоего внимания?
