— Почему, вы думаете, я все еще жива? — придется все-таки кое-что ему объяснить. — Смею заверить, что мои недоброжелатели, как вы их назвали, могли бы уничтожить меня, задайся они такой целью. Но они видят, чем я стала, и знают, что мое нынешнее положение для меня — наказание немногим лучше смерти.
— Так почему вы его не измените?! Боитесь, что в этом случае вас убьют?
— И это тоже, — серьезно кивнула женщина. — Но это не главное.
— А что главное? — прищурился король.
— Клятва, — почему бы не рассказать ему, раз уж проявляет такой интерес. — Каждый сильный маг Шургата связывает себя клятвой никогда не направлять свои силы на службу доэйским властителям. Мы довольно плохо ладим между собой, и мой случай — лишнее тому доказательство. У каждого обиженного или преследуемого может возникнуть соблазн отомстить противникам, сговорившись с извечными врагами…
— Доэйцы — ваши извечные враги? — Валтор удивился. — Мы же вроде не воюем. Даже Латирэ не так уж часто предпринимает попытки нападения на прибрежные государства.
— А как вы думаете, почему мы не воюем? — насмешливо поинтересовалась женщина. — Вы — король, вы должны разбираться в таких вопросах.
Его величество нахмурился, то ли припоминая что-то, то ли размышляя.
— Насколько я помню, все попытки Латирэ напасть на прибрежные государства Шургата оканчивались какими-нибудь глупыми, но трагическими неудачами. В семьсот пятьдесят третьем году сильнейший шторм разметал половину флота царя Тасилиара. Затем, кажется, Ирдиан пытался захватить Бейра'Аш, но его планам помешало что-то вроде повального мора в самом начале похода, потом эпидемия перекинулась с солдат на прочих жителей и выкосила огромное количество народа. Ну а в войсках нынешней царицы Армиры вспыхнул мятеж, который с трудом удалось подавить. Это, правда, случилось до моего рождения, когда ее величество была много моложе и не держала еще власть в своих руках так крепко. Армира Латирская решила, что победоносный поход на Циир укрепит ее власть, а вышло иначе. Зато подавление бунта весьма положительным образом сказалось на ее авторитете. Мой покойный отец очень уважал царицу Латирэ и не уставал повторять, что попытка вторжения в Циир — ее единственная глупость, — продемонстрировав осведомленность относительно внешних конфликтов между Латирэ и Шургатом, Валтор на какое-то время замолчал, пребывая в задумчивости, а затем во взгляде его мелькнула догадка, переходящая в уверенность. — Это не случайности, да? Это магия! Ваши сильнейшие колдуны объединялись, чтобы не допустить вторжения.
— Им не нужно объединяться, — Энлил снисходительно улыбнулась. — На то они и сильнейшие. Каждый из них… из нас способен в одиночку устроить латирцам подобные глупые, но трагические случайности.
— В одиночку?! — недоверчиво переспросил король.
— Да, — она на секунду прикрыла глаза рукой. — Но в этом же кроется наша слабость. Мы — одиночки. Доэйцы не знают магии, но они сильны своей сплоченностью, талантливыми полководцами, оружием. У нас есть могущественные маги, у вас — гениальные воины и политики. Вы нас недооцениваете, а мы вас опасаемся. Наши правители, за редкими исключениями, слабы и не владеют магией.
— Получается, у вас колдуны правят властителями и народами?
— Иногда случается, но нечасто. У магов иные амбиции и притязания. Нас устраивают слабые монархи, осознающие, кто является истинной и единственной силой. Но у всего есть обратная сторона. Противостоять доэйцам мы можем исключительно силой магии. Именно поэтому каждый могущественный маг дает клятву никогда не объединять свои силы с силами врагов. Дайте Шургату хорошо организованные войска, грамотных политиков и полководцев, и, усиленные магией, мы сокрушим Доэйю. Да, ваше величество, думаете, только вы облизываетесь на земли соседей? — усмехнулась она. — Но сделайте наоборот, к мощи доэйских армий и правителей прибавьте силу нашего колдовства, и независимость шургатских государств останется в прошлом. На любого мага, нарушившего клятву, падет страшное проклятие. И уж будьте уверены, в проклятиях мы толк знаем. Нарушить клятву желающих не нашлось ни разу.
— А граайцы? Хроники говорят, что временами они нанимались в услужение к доэйским правителям.
— Граайцы — тема особая, — загадочно усмехнулась Энлил. — У них свои резоны. И я не думаю, что вправе раскрывать вам их. Скажу лишь одно, граайцы никогда не свяжут себя никакими клятвами, как не сделают ничего другого, хоть сколько-нибудь ограничивающего их свободу.
— А вы? — он пристально взглянул на женщину. — Вы не боитесь навлечь проклятие, помогая доэйскому монарху?
— Я уже сказала, что помогаю вам, энье Лотэссе и дэну Итону как частным лицам. Спасая жизнь девушки от злобного на'ари, я не подкрепляю силой своей колдовства мощи ваших армий, не устраняю ваших политических врагов. Само по себе мое нынешнее благополучие, пусть и относительное, свидетельствует о том, что клятвы я не нарушала.
— Рад это слышать.
Проговорив с королем еще где-то полчаса, Энлил откланялась. Итона в приемной уже не было. Неудивительно, столь занятой человек вряд ли может позволить себе роскошь хотя бы час сидеть без дела. Зато вместо коменданта женщину ожидала Альва.
— Проводи меня к своей госпоже, девочка, — Энлил указывала, а не просила, отлично зная цену своему вмешательству.
Лотэссу Линсар она застала сидящей на кровати. Вид у девушки был не то чтобы цветущий, но вполне сносный. Не успела колдунья решить, что недомогание будущей королевы либо самообман, либо притворство, как Лотэсса разразилась приступом сухого хриплого кашля. Вроде и ничего особенного, и никак не связано ни с тенями, ни с тем, от чего они ее избавили, но что-то в этом кашле крепко не понравилось Энлил.
— Давно это с тобой, девочка? — хмурясь, колдунья водила руками перед грудью Лотэссы, при этом слегка сместив взгляд, чтобы разглядеть краски исходящих сияний.
Увиденное заставило женщину отшатнуться. Сияние было темно-багровым, по цвету напоминая запястья Лотэссы в ту злополучную ночь. Но тогда тени полностью излечили девушку. Что же это за дрянь?!
— Это началось после встречи с чудовищем? — Энлил нервно стучала ногтями по дереву.
— Нет, — ответила Лотэсса, прекратив наконец кашлять. — То есть после встречи, но не последней. Тогда, в парке, тварь чуть не убила меня, а утром я проснулась с больным горлом. Хотя нет, — припомнила девушка. — Еще раньше, после того сна…
— Какого сна? — происходящее нравилось Энлил все меньше и меньше.
— Мне постоянно снится один и тот же сон, — видимо, настроение колдуньи передалось девушке, и голос ее звучал слегка испуганно. — Впервые я увидела его еще летом. Скалы, песок, жара, острые камни и шипение. Так шипела та гадина! Неужели все из-за нее?!
— Похоже на то, — женщина избегала встречаться с Лотэссой взглядом. — Странно, что вся эта муть началась до твоей встречи с на'ари, но если тварь давно преследует тебя…
